В горячих сердцах сохраняя - [12]

— Когда же это кончится?

— Скоро кончится, — отвечаю я, пытаясь его успокоить.

— Ну да, когда нас прикончат, — мрачно бросает старик.

Скажу откровенно, мне было очень неловко оттого, что больше я ничего не мог ему сказать. Вокруг рвались бомбы, слышались пулеметные очереди, и вражеские солдаты были совсем близко. Я вышел из убежища, сел у входа, в тени кофейного куста, и стал дожидаться конца налета. Но мне не сиделось, тяжелые мысли не давали покоя: как избавить народ от беды? Наверное, тогда и возникла у меня идея захватить американских граждан, находящихся в Гуантанамо, и тем самым вызвать международный скандал. В наших руках были доказательства сотрудничества США с Батистой, о которых я уже упоминал. Кроме того, мы располагали и многими другими документами.

В этот период штаб Второго фронта был подвижным. В его распоряжении имелись три джипа, и он часто менял расположение.

Вместе с капитанами Аугусто Мартинесом и Хорхе Сергерой я направился в Наранхо—Агрио, к югу от Сагуа—де—Танамо, где располагался штаб колонны майора Анибала. 22 июня 1958 года после совещания с офицерами штаба и командирами частей, на котором были рассмотрены документы, имевшиеся в нашем распоряжении, и выяснена обстановка, я изложил свой план. После этого мы детально обсудили возможные варианты операции. Мы отдавали себе отчет, что идем на трудное и опасное дело. Кроме всего прочего, оно осложнялось тем, что я намеревался принять решение без согласования с главным командованием в Сьерра—Маэстре. Опыт показывал, что на пересылку документов через Сантьяго—де—Куба требуется не менее двадцати дней, так как прямой связи с Фиделем у нас тогда еще не было. Служба связи только налаживалась. По нашему мнению, складывалось безвыходное положение. Нам казалось, что основные силы авиации и армии противник бросил на нас, чтобы вначале разгромить Второй фронт, а затем уже всей мощью навалиться на силы Фиделя в Сьерра—Маэстре. Но, как выяснилось потом, основной удар противник направил на Сьерра—Маэстру.

Требовалось хорошо взвесить и то, как правительство США отнесется к этой операции. Выступят ли США открыто? Ведь, несмотря на то что у власти на Кубе официально еще стояло правительство Батисты, у США не было другого выхода, как пойти на переговоры с нами об освобождении тех американцев, которых мы предполагали захватить. Мы считали, что открытое выступление США против нас под каким угодно предлогом мировое общественное мнение, в том числе и на Североамериканском континенте, не одобрит.

В нашей секретной инструкции по этому поводу дословно говорилось следующее: «После операции к нашему штабу и командирам могут обратиться представители консульства и посольства США, а также аккредитованные на Кубе иностранные журналисты. Следует принимать их и обращаться с ними, соблюдая все нормы вежливости, но держать под наблюдением и не сообщать никаких данных о нашей революционной армии. Узнав причины приезда таких лиц, штабы и командиры должны немедленно сообщать об этом командованию фронта и ожидать дальнейших указаний».[12]

Итак, мы пришли к выводу, что операцию можно и должно осуществить. Нашей целью было добиться прекращения воздушных налетов батистовской авиации и вынудить эмиссаров американского правительства вести с нами переговоры. Будучи уверенными в успехе своего плана, мы окрестили операцию «противосамолетной».

Самым ближайшим пунктом, где имелось больше всего американцев, была военно—морская база в Гуантанамо. Начать операцию мы решили на рассвете 27 июня. В этот день много американских офицеров и солдат уходили в увольнение в город Гуантанамо. В качестве главных объектов были выбраны горнопромышленный район Моа, «Никаро никель компани», «Юнайтед фрут компани» и ее отделение в Гуаро, а также близлежащие сахарные заводы, принадлежавшие американским монополиям.

26 июня все отряды уже знали свои задачи, а 27–го произошел бой в Моа. Это была первая часть задуманной нами операции. В местечке Моа находилось сто двадцать батистовских солдат: двадцать в казарме и сто около аэродрома. Не было необходимости захватывать ни тех, ни других. Следовало лишь окружить казарму и аэродром и не позволить солдатам выйти. Тогда мы смогли бы заняться главным: пленить американцев и реквизировать те материалы и машины, в которых остро нуждались.

Капитан Сото первым ворвался во вражескую траншею, но тут же был убит гранатой. Пятеро наших бойцов попали в засаду, что явилось следствием безответственности и трусости двух командиров. Позднее они были разжалованы, отчислены из Повстанческой армии и приговорены к тюремному заключению до окончания войны. Остальные бойцы успешно выполнили поставленную задачу. Американцы были захвачены и доставлены в деревню Андрее, где находился наш штаб.

Сюда же мы принесли и капитана Педро Сото вместе с другими погибшими в бою товарищами. Я приказал похоронить убитых. Прощание было недолгим, но сказано было многое. О том, что говорили товарищи, лучше всего сказано в записях капитана Куса. Я просто приведу некоторые отрывки из них.

«Прощаясь с товарищами, — пишет Куса, — Рауль разъяснил нам значение только что проведенной операции. Мир, сказал он, поймет, что народ Кубы готов заплатить любую цену за победу и что дух свободы наших мамбисов