В городе на Каме - [2]
Гриша поселился в одной комнате с Николаем.
Он и в детском доме спал на сенном матрасике. Взбивал его каждое утро, а потом делал из матраса ровный четырёхугольник. чтоб прямые были бока.
— У сенного матрасе душа луговая, — говорила воспитательница в детском доме, — а у ватного души вовсе нету.
Устроившись, многие принялись сразу письма писать — с нового места. Кто на фронт, кто домой. А такие, как Гриша, смотрели на них с грустной завистью, потому что писать им было некому.
Гриша уже знал, что пойдёт работать в механический цех к начальнику Михаилу Ивановичу. И с комсоргом он познакомился — комсорг специально по комнатам ходил, смотрел, как они устроились, спрашивал, кто откуда приехал.
— Весь выходной для вас койки расставляли, — сказал он. Гриша, когда отвечал, откуда он, сказал, что сюда приехал из города Можги, а вообще-то он ленинградский.
— Я тоже такой, — сказал комсорг. — Сам из Харькова, а сюда — из Свердловска.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Первое рабочее утро. Уже не в учебных мастерских, а в настоящем большом цехе! Гриша шёл между рядами станков и узнавал их — токарные, фрезерные, строгальные…
Всё утро Гриша волновался. Ведь теперь — он член комсомольской фронтовой бригады. Когда же подошёл к станку, успокоился. На таком же фрезерном он работал и в училище.
— Ты, главное, помни, что делаем мы не телеги, а моторы для истребителей, — сказал Грише бригадир Антонов. — Тут всё должно быть точно по чертежам, до сотых долей миллиметра. Станок твой рядом с моим. Что непонятно, спрашивай сразу. Главное — брака не напори. Если что в воздухе с мотором произойдёт — самолёту гибель и лётчику…
Бригадир Антонов был чуть старше Гриши, но держался он строго.
— А вот и мастер наш, — Антонов оглянулся.
Бригадир изо всех сил старался выглядеть взросло. А мастер был пожилым, с усами и удивительно походил на мастера из ремесленного.
— Начнём, Григорий Ефремов, первый день, — сказал мастер. — Держи чертёж, внимательно его изучи. Вот ящик с заготовками, инструмент. Норма — сто восемьдесят деталей. Не вытянешь — не горюй, наверстаешь, коли старание приложишь. В чертеже всё понятно?
Гриша кивнул.
Выбрав нужную фрезу, Гриша провёл пальцем по острым граням, закрепил её, зажал первую заготовку, включил станок — и вот пошла первая стружка…
— Уверенно включил! — крикнул ему Антонов. — Работать умеешь! — Он, оказывается, наблюдал за Гришей.
Первая деталь получилась точно по чертежу. Скоро рядом блестела, отражая электрический свет, вторая, третья.
И тут Гриша заторопился.
«Перевыполню норму», — подумал он и суетливо схватил новую заготовку, зажал её побыстрей, повернул рычаг…
«Быстрей! Быстрей!» — торопил он себя.
Гудел станок. Летела стружка. А Гриша всё спешил: вынул готовую деталь, схватил другую заготовку. Потом всё-таки решил проверить ту, предыдущую.
Отверстие в ней оказалось глубже на полтора миллиметра.
Незаметно для Антонова Гриша положил испорченную деталь в ящик для брака. Теперь надо было работать ещё быстрее — ведь столько времени он потерял зря!
И опять движения были чересчур суетливые и потому неверные. Опять деталь была испорчена, и её он тоже незаметно сунул в брак.
Но Антонов заметил, выключил свой станок, подошёл.
— Разогнался? В первый день я тоже три детали запорол… Грише было так стыдно, что он и отвечать не мог.
— В первый день все себя хотят показать. А надо не о себе, о детали думать. Металла сейчас, сам понимаешь, всей стране не хватает. В общем, спеши медленно.
К концу смены Гриша пересчитал детали и понял, что норму он выполнил. И тут к нему снова подошёл Антонов.
— Тебя после смены комсорг просил зайти.
Около стола комсорга сидели двое парней.
— Это Ефремов, новенький, — сказал комсорг, когда Гриша подошёл. — Устал?
— Устал, — честно сказал Гриша.
— Ты, Ефремов, грамотный? — неожиданно спросил комсорг.
— Грамотный, — ответил Гриша, удивляясь вопросу.
— Пришло письмо от лётчиков. Обычно мы даём отвечать девчатам, а тут, понимаешь, Гриша, решили дать тебе. Лётчик — твой однофамилец, тоже Ефремов…
ПИСЬМО ОТ НЕИЗВЕСТНОГО ЛЁТЧИКА
Письмо от неизвестного лётчика Гриша читал в общежитии.
«Дорогие товарищи рабочие!
Большое спасибо вам за ваш замечательный мотор. Ваши моторы — самые мощные.
Недавно надёжность вашего мотора испытал и я. Во время воздушной атаки я поджёг самолёт фашиста, он закувыркался и, оставляя столб чёрного дыма, врезался в землю. На моём боевом счету это был уже шестой подбитый враг. Оказалось, что в этот раз ранения получил и мой самолёт. Когда я приземлился, то обнаружил в нескольких деталях мотора зияющие дыры. Но мотор продолжал работать, рыча как зверь!
Моя эскадрилья — целиком комсомольская, и на ваш героический труд, товарищи рабочие, мы отвечаем уничтожением фашистских стервятников!
С комсомольским приветом от моих боевых друзей, гвардии лейтенант Ефремов».
Весь вечер Гриша думал, как ответить лётчику. Ведь он ещё ничего особенного на заводе не сделал. Отработал один день и выполнил одну норму. И ничего героического в его жизни не было. От поезда отстал, попал в детский дом, а из детского дома — в ремесленное училище. Не то, что лётчик, тот уже шесть самолётов сбил.
