В горах Тянь-Шаня - [13]

…Жаркий летний день в разгаре, по синему небу лишь кое-где плывут белые облачка. В лесу тишина, пахнет разогретой хвоей и луговыми цветами. Замолкли неугомонные чечевицы, прекратили свои мрачные песни горлицы. Еще выше поднялось солнце, его лучи упали на муравейник. Быстрее засуетились муравьи, а черные, с прозрачными крыльями, взбираясь на вершину пня, один за другим стали подниматься в воздух.

Потом в глубине расширенного выхода показалась самка — большой крылатый муравей с рыжей головой и грудью, темно-коричневым брюшком и ярко-оранжевым пятном на том месте, где от брюшка к груди отходит тонкий стебелек-перемычка. Другая самка, высунув голову наружу, собиралась вскарабкаться на залитую солнцем крышу жилища, но ее тотчас затолкали обратно вниз. Замелькали в глубине ходов и другие крылатые самки. Их черед покидать родительское гнездо еще не наступил, так как вначале полагалось отправить в путешествие самцов. Разлетевшись порознь, они, выходцы из одной семьи, уже больше не должны встретиться. Что ждет впереди крылатых пилотов? Сколько их погибнет от разных случайностей, от многочисленных врагов-поедателей насекомых и как мало окажется удачников!

Мне давно хотелось последить за брачным полетом красноголового муравья в здешних горах, но, несмотря на обилие муравейников, все как-то не удавалось. Где встречаются самцы и самки, я не знал.

И как часто бывает, когда настойчиво ищешь ответа, он приходит неожиданно, благодаря случайной догадке.

Вечером с далеких снежных вершин по ущелью начал дуть «верховой» ветер, и сразу становилось холодно. В это время мы теснились возле костра, а ложась спать, поглубже забирались в спальные мешки. Утром, когда всходило солнце, «верховой» ветер уступал «низовому». Прислушиваясь к шуму леса и глядя на качающиеся вершины елей, я подумал: «Самцы и самки вылетают из гнезд днем, поднимаются вверх. И, наверное, летят куда-то по „низовому“ ветру».

Утром я отправился вверх по ущелью искать ответ на догадку.

Для того, чтобы попасть в верховья ущелья, нужно перебраться на солнечный склон и пройти по его хребетику. Здесь тянется едва заметная тропинка, которой больше пользуются косули, чем человек.

Сверху совсем крошечными кажутся две палатки нашего бивака и как точечки — люди. Отсюда на горизонте видны угрюмые скалистые вершины, покрытые ледниками, пониже их — каменистые осыпи, чахлая, едва приметная зелень, перемежающаяся с серыми камнями. Потом — отдельные кустики арчи и редкие, почти темно-синие столбики ели, забравшиеся выше к горному северу. Ниже елочки встречаются чаще, а еще ниже, по склону, растет густой лес.

Здесь, на хребетике, особенно хорошо видно, как сильно различаются друг от друга склоны южный — солнечный, степной; северный — тенистый, лесной. На солнечном склоне растут травы, усеянные цветами, стрекочут кобылки, звенят мухи-жужжалы; теневой-же — в строгих высоких елях, раскидистой рябине и козьей иве. Другие здесь и обитатели: среди елей крутятся грузные рогохвосты, от пня к пню перелетают изящные наездники-риссы, над сырой травой реют комары-долгоножки. Так и существуют рядом эти два мира, разделенные едва заметной тропинкой.

На солнечной стороне хребетика, где он смыкается с высокими склонами основного хребта, пониже тропинки вьются какие-то насекомые, сверкая на солнце прозрачными крыльями. Их очень много, целые рои. Спускаюсь по крутому склону. Взмах сачком — и сквозь марлю видно, как несколько темных комочков бьются, пытаясь вырваться из плена.

Если бы сегодня утром перед походом мне сказали, что я увижу крылатых муравьев и не сразу их узнаю посчитал бы это за шутку. Но в сачке были самые настоящие черные, с большими крыльями самцы красноголового муравья. По всему солнечному склону у хребетика они беспорядочно носятся во все стороны, садятся на кустики, верхушки трав, облепили и меня со всех сторон, многие падают в траву. Там, на травинках, быстро перебирая ногами, ползают красноголовые самки, и около каждой из них — кучка черных кавалеров. Так вот куда вы слетелись со всех муравейников обширного ущелья!

Внимательно разглядываю один из копошащихся клубков и вижу совершенно невероятное. Раскрыв челюсти, самка хватает за тонкую перемычку, соединяющую грудь самца с брюшком и пытается ее перекусить. Тот извивается, старается избежать свирепой расправы. Защищаться другим путем он и не пытается, да и главное оружие муравья — челюсти — у самца едва развиты и ни на что не пригодны. Еще усилие — и откушенное брюшко повисает, затем падает на землю. Несуразный, без брюшка, самец поднимается в воздух и уносится вдаль. И таких покалеченных муравьев немало летает в воздухе, сидит на траве и моей одежде. В копошащемся клубке место неудачника занимает другой, и его постигает та же участь. Кто бы мог предполагать о существовании такой особенности биологии красноголового муравья, обитателя гор Тянь-Шаня!

Оплодотворенная самка впоследствии или сама основывает новый муравейник, или попадает в старый. Дальнейшая ее судьба довольно однообразна: всю жизнь, один-два десятка лет, ее холят и кормят рабочие, и она, никуда не отлучаясь, откладывает яйца. С течением времени становится матерью многочисленной семьи. Впрочем, в муравейнике нередко бывает по нескольку таких самок.