В гольцах светает - [89]

Урен и Дуванча с крепко сплетенными руками сделали свой первый шаг...

2

Вернувшись с рудника, Назар бросил измученных оленей у изгороди. Покрепче притянув поводья к пряслу, зашел в юрту. В пустом жилище было так же темно и тоскливо, как и в самой душе. Ощупью он нашарил кожаную сумку, подвешенную в переднем углу на жерди. В ней была трубка и сухой измятый мох, смешанный с березовым листом. Набив трубку, склонился над очагом, вороша и ощупывая головешки. Но очаг был холоден. Зола и угли не сохранили ни одной искры. Видно, товарищи еще с вечера ушли с оленями на пастбище и заночевали. Никому не хотелось возвращаться в опустевший Острог...

Назар сидел возле холодного очага, сосал незажженную трубку, а мысли одна горше другой сами по себе лезли в голову... Только кукующая в зеленом лесу да он не имеют юрты. Пожалуй, в сопках нет больше таких. Его сердце уже давно чувствует, что надо жить вдвоем, и всегда помнит первую дочь хозяина. Сердце Назара, пожалуй, совсем как маленькая юрта: в ней только одной есть место.

Но у Назара нет юрты. Куда приведет он имеющую две косы? Где спрячет ее от ветра и снега? Это сказал сам хозяин-Гасан. Назару надо ждать, когда хозяин-Гасан даст ему юрту. И он станет ждать. Но захочет ли ждать та, что живет в его сердце? Не захочет ли она уйти к другому?..

С улицы доносилось покашливание оленей. Вспомнив, что животные все еще стоят у привязи, Назар вышел из юрты.

Первое мгновение Назар ничего не мог сообразить. Олени внезапно шарахнулись в сторону и бросились наутек.

Назар кинулся вдогонку, вскочил на изгородь. Олени бешеной рысью шли кромкой поляны. Назар различил фигуру всадника, который почти лежал на спине переднего оленя и остервенело молотил ногами.

Человек напоминал коршуна, оседлавшего добычу в три раза больше себя.

— Сын хозяина-Гасана, — сразу же определил Назар, хотя предутренняя изморось растворяла фигуру всадника. Да и кто, кроме хозяина, может увести оленей?

— Ой... хозяин! Сын хозяина-Гасана!.. Эти олени не сделают и половины перехода... Лучше ехать на спине полевки...

Слова Назара глухо отдавались в темных сопках. Олени, не сбавляя хода, нырнули вправо и утонули в тенях леса.

— Встал на тропу, — машинально отметил Назар и вздохнул: — Пожалуй, сильно торопится сын хозяина.

Назар спрыгнул с изгороди, направился было в юрту, но остановился в раздумье. В сердце закрадывалась тревога. Куда едет сын хозяина? Если далеко, то олени не сделают и половины перехода! Хозяин-Гасан опять рассердится на Назара. Почему он не зашел в юрту?

— Где были глаза этого жирного и толстого? — уже вслух выругался Назар. — Разве я хотел, чтобы он взял этих оленей? Пожалуй, надо идти к хозяину-Гасану...

Гасана Назар застал возле лавки и тотчас хотел убежать, но удивление и страх приковали его к месту. Вид хозяина был страшен. Он сидел на крыльце на подогнутых ногах, лохматый, полуголый. Могучие кулаки его поднимались и с ожесточением опускались на собственные колени. Гасан бормотал злобно, вполголоса:

— Кто дает сопкам жизнь? Солнце? Да, солнце. Гасан взял сопки в одну руку, а еще в одну хотел взять само солнце. Ха! Тогда Гантимур и сам губинатр смотрели бы на его руки!.. А это второе солнце?! Оно тоже дает свет. От него мало тепла, но люди могут видеть одни другого. Почему у Гасана всего две руки? Почему Гасан не имеет десять рук? Тогда он мог бы взять и это другое солнце, которое дает немного света ночью. Ха!..

Назару показалось, что хозяин действительно намеревается схватить луну, и опасливо покосился на небо. «Хозяин-Гасан потерял голову». — Назар боязливо сжался. В душу проник хриплый смех хозяина.

— Гасан хотел сделать сопки своей юртой и посадить в нее солнце. Но зачем ему теперь юрта? У него нет Агаши и ее дочери...

Гасан, стиснув голову руками, повторял одно и то же:

— У него нет Агаши и ее дочери!..

Назар не выдержал, круто повернулся и бросился наутек. Сейчас же за спиной раздался хриплый окрик, в котором слышались удивление и злоба.

— Назар?!

— Нет, глаза хозяина-Гасана видят не того, кого зовет его голос! — не оборачиваясь, ответил Назар. Он бежал, не видя ничего перед собой, прямо к палатке купцов Черных. Остановился, когда над головой раздался спокойный глуховатый голос:

— Прет-от как ошалелый. Этак палатку свихнешь ненароком. Вертайся обратно. Слышь, Гасюха скулит, вроде хвост защемили.

— Я не хочу идти туда. Хозяин-Гасан потерял голову, — испуганно пролепетал парень, чувствуя на своих плечах сильные руки и не пытаясь вырваться.

— Легше, брат, выколотить семя из недозрелой шишки, нежели-от разум из головы твоего хозяина. Земля сколыхнулась под ногами, Гасюха чует энто и скулит. Вертайся, парень, иначе не сносить тебе головы.

Черных тихонько подтолкнул Назара, и тот со страхом в сердце, однако послушно поплелся к лавке хозяина.

Гасан встретил его все тем же хриплым смехом, от которого по спине поползли мурашки.

— Ха! Когда собака показывает хвост, хозяин посылает за ней стрелу. Разве длинноухий забыл об этом?

Назар стоял возле крыльца с понуро опущенной головой, молчал.

— Ха! Собака, показывающая хвост!..

Назар втянул голову в плечи, чувствуя, как могучая лапа сгребла его за ворот куртки и оторвала от земли. Воротник сжал горло, перехватил дыхание, в ушах зазвенело нудной комариной песней, как будто воздух кишел ненасытной мошкарой. Перед глазами заплясали зеленые огни. Откуда-то издалека доносился прерывистый голос Гасана: