В годы большой войны - [100]

Модный салон высшего класса, называвшийся по имени бывшей владелицы ателье «Анна Мария Кайзер», находился в центре Берлина, на Брюккен-аллее, вблизи Тиргартена. Заказать здесь платье было мечтой каждой берлинской модницы: фрау Мирке обслуживала только привилегированных особ, только сливки, или, как говорили в Берлине, крем высшего общества, во главе с Евой Браун. В ателье «Анна Мария Кайзер» заказывали свои туалеты жены заправил фашистской Германии — рейхсмаршала Геринга, Геббельса, фельдмаршала Кейтеля, министра иностранных дел Риббентропа, фельдмаршала Кессельринга, рейхсфюрера по трудовым резервам Хирля… Ну и, конечно, только у фрау Мирке шили свои костюмы все немецкие кинозвезды.

Здесь, в модном салоне на Брюккен-аллее, работала манекенщицей красивая молодая женщина — Ина Лаутеншлегер. Она не уступала внешностью голливудским актрисам. Ина обслуживала высокопоставленных клиенток, рекомендовала им фасоны, демонстрируя перед ними новинки, только что входившие в моду. Ева Браун, выбирая фасоны платьев, прибегала к услугам изящной манекенщицы и без конца заставляла Ину прохаживаться перед ней в новых и новых нарядах.

«Знатные дамы» в ожидании примерки коротали время за разговорами — обменивались светскими новостями, болтали о нарядах, сплетничали, не таясь от обаятельной и приветливой манекенщицы.

— Вы знаете, — тоном избалованной девочки говорила Браун, — я даже и представить себе не могу, как только люди едят пирожные на маргарине. Я, например…

Дальше шли рассуждения о том, кто что предпочитает, и даже удивлялись, как это люди живут на продовольственные карточки, стоят в очередях за пайком эрзац-продуктов. Но слава богу, все это скоро кончится — с Украины уже идут эшелоны с отличнейшим продовольствием.

Фрау Геббельс привозила двусмысленные анекдоты или рассказывала самые последние новости, почему-то переходя на таинственный шепот: «А вы знаете, у Риббентропов…»

Новость заключалась в том, что министр фон Риббентроп построил для дочери купальный бассейн, но оказалось, что зеленоватый кафель, которым облицевали бассейн, бледнит купальщиц. Решили это проверить. Уже наступила осень, но тем не менее к Риббентропу прислали десяток эсэсовцев, и они в плавках полезли в холодную воду. В бассейне они долго плавали вдот холода, но тель бортов, пока эксперты определяли — бледнит бассейн или не бледнит. Может быть, ола эсэсовцев действительно выглядели бледными. Во всяком случае, облицовку решили сменить.

Среди праздных разговоров и дамских пересудов случалось и так, что дамы разбалтывали услышанные от мужей секреты о предстоящих военных действиях.

Обо всем услышанном в ателье Ина рассказывала своему приятелю Гансу Коппи. Ганс передавал наиболее важную информацию дальше.

На этот раз они встретились на берегу озера в Ленитце. Ганс сел за весла, а Ина негромко рассказывала ему про суету, возникшую в ателье.

— Это важно, — ответил Коппи. — Ну а вы собираетесь ехать?

— Да, по поездку отложили на несколько дней из-за платьев Евы Браун.

Манекенщицы фрау Мирке собирались ехать на модешоу — выставку мод, демонстрировать там новые фасоны наступившего осеннего сезона.

— О вашей поездке я говорил с Харро, он заинтересовался этим и хотел бы с тобой встретиться. Для тебя есть задание.

Ина слышала о Шульце-Бонзене, но никогда с ним не встречалась. В среду после обеда Ганс с Иной зашли в кафе на Лейпцигерштрассе, как раз напротив военно-воздушного министерства. Именно здесь Харро назначил встречу.

— Ты слишком красивая, — шутливо говорил Ганс. — На тебя все обращают внимание. С тобой опасно ходить на явку… Не завидую я твоему Лаутеншлегеру.

Ина засмеялась. Почти следом за ними в кафе вошел Харро. Он был в штатском. Глазами нашел Коппи и подсел к столику. Он показался Ине озабоченным и усталым.

— А вот и наш Петер, — представил Ину Ганс Коппи, знакомя ее с Шульце-Бойзеном; так называли в подполье Ину Лаутеншлегер.

— Ганс мне давно о вас говорил, — сказал Харро. — Говорил много хорошего. Вы не боитесь? Задание опасное.

Ина пожала плечами:

— Об этом следовало бы спрашивать лет шесть назад…

Ганс заранее подготовил Ину, и она уже знала, о чем пойдет речь. Ее хотят послать курьером, чтобы переправить туда донесения. Задание очень важное. Но Коппи умолчал о главном — в Берлине один за другим вышли из строя их передатчики. Связь с Москвой затруднилась, и вся надежда была на то, что удастся переправить донесения со специальным курьером. Выбор пал на Ину Лаутеншлегер. Прежде она уже занималась подобными делами.

— Ну вот и отлично! — воскликнул Харро. — Ваш муж, кажется, в армии?

— Да — на Восточном фронте.

— Я же тебе рассказывал, — напомнил Копии. — Он служит на батарее главного калибра. Такие батареи подчиняются верховному командованию.

— Помню, помню… Ну, а какие вообще новости?

— Наци собираются праздновать победу в Москве, их жены уже готовят туалеты…

Он рассказал о том, что передала ему Ина. Харро помрачнел.

— Наша задача в том и заключается, чтобы не допустить их праздника, — сказал он. — Ваша поездка, — Харро обратился к Ине, — имеет к этому прямое отношение. Коппи передаст вам все, что нужно… Аппарат исправить не удалось? — спросил он у Ганса.