В году тринадцать месяцев - [7]
Последними покинули класс Сережка Жуков и Лялька Киселева. Они неторопливо собрали свои тетрадки, книжки и даже попрощались. Сережка Жуков просто кивнул. Лялька Киселева сказала печальным голосом:
— До свиданья, Анна Федоровна!
Учительница им не ответила. Она оправила свитер и вышла из класса раньше, чем сочувствующие ей мальчик и девочка достигли дверей.
Директор школы Андрей Николаевич Казаков был на уроке. Когда прозвенел звонок, Анна Федоровна и завуч Нина Алексеевна вышли в коридор, чтобы его встретить. Нина Алексеевна накурилась во время разговора в учительской (каждое ЧП она принимала близко к сердцу) и сейчас жевала воздух, собирая брезгливые морщины на лбу и вокруг рта.
В конце коридора из класса вышел высокий худой мужчина в темном костюме. За ним, слегка сгибаясь под тяжестью магнитофона «Комета», шагал почти такой же высокий парень из 9 «А» Юра Белкин. Еще двое мальчишек, отталкивая друг друга, быстро шли рядом с директором, что-то оживленно говоря ему, жестикулируя. «Так когда-то заканчивались и у меня уроки, — подумала Анна Федоровна, — хотя я и не пользовалась магнитофоном».
— Андрей Николаевич, вы к себе? — сказала завуч, преграждая дорогу всей «компании». Мальчишки, которые разговаривали с директором, сразу же убежали. Юра Белкин поставил магнитофон на пол, надеясь переждать. Но обе учительницы смотрели на директора и молчали. И Андрей Николаевич сказал:
— Иди, Юра! Спасибо! Дальше я сам.
У директора — светлые волосы и светло-голубые глаза с коричневой крапинкой в левом зрачке, которая придавала ему несерьезный, несимметричный вид. Волосы при каждом движении головы рассыпались, нависали над впалыми щеками и острыми скулами. Некоторые пряди падали на глаза. Движением головы или руки он их забрасывал назад. Делать это приходилось часто, и оттого взгляд, устремленный поверх голов, придавал его фигуре горделивую и вместе с тем легкомысленную осанку.
— Андрей Николаевич, чэпэ, — сказала завуч. — Девятый Великолепный… Сбежали с урока… во время урока… при живой учительнице…
— Не сбежали, просто ушли, заявив, что я не так преподаю, — сказала Анна Федоровна.
— Девятый Великолепный? А что же тут великолепного? — спросил директор, дружелюбно улыбаясь и глядя на Нину Алексеевну веселым (с крапинкой) зрачком.
— Мы так привыкли: «ашники», «бэшники», девятый «В»-еликолепный. Представляете, какая наглость?
Андрей Николаевич был человек новый в школе, для многих непонятный. Защитив кандидатскую диссертацию, он неожиданно для всех, кто его знал, пошел работать в школу. Решение его казалось легкомысленным, отвечающим общему впечатлению от его внешности и характера. Он, улыбаясь, отвечал: «Новая работа ближе к дому, ближе к жизни». Иногда добавлял: «Где у нас сейчас идет перестройка, революция? В школе. А я историк». Если очень досаждали, становился совершенно серьезным, говорил о роли школы в обществе, цитировал Ленина. Если спрашивали, собирается ли писать докторскую, снова отшучивался и, возвращаясь к мысли «революция — в школе», приводил слова Ленина, написавшего в конце неоконченной книги «Государство и революция»: «Приятнее и полезнее опыт революции проделывать, чем о нем писать».
— Мы должны принять какие-нибудь карательные меры? — спросил директор.
— Я думаю, педсовет с родителями, — ответила завуч. — Что это такое? Совсем распустились.
— Хорошо, — сказал Андрей Николаевич, наклоняясь, чтобы взять магнитофон. — Хорошо.
Они стояли неподалеку от дверей учительской. На стене в большой раме под стеклом висели стандартные листы писчей бумаги с отпечатанными на них пунктами школьных правил. Директор, поднимая магнитофон, посмотрел на эти листы. «Хорошо» прозвучало предварительным согласием.
— Хорошо, — повторил Андрей Николаевич. — Кто у них классный руководитель?
— Зеленова Марина Яновна.
— Пусть зайдет ко мне.
Он двинулся по коридору к двустворчатым застекленным дверям, а затем вниз по лестнице. Его кабинет находился на втором этаже. По дороге пришла мысль — почему школьные правила отпечатаны на машинке на отдельных листах, а не типографским способом на большом листе, как в других школах? Глядя в школьные правила, он успел прочитать один пункт, который ему не показался странным только потому, что он прочитал машинально.
«12. Каждый учащийся обязан быть почтительным с директором школы и учителями. При встрече на улице с учителями и директором школы приветствовать их вежливым поклоном, при этом мальчикам снимать головные уборы».
«Быть почтительным с директором и учителями — это хорошо, — думал Андрей Николаевич. — Но зачем же снимать шапку на улице? А если мороз? Снег? Дождь?» Он засомневался — правильно ли прочитал?.. Выбрав свободную минуту (уроков у него больше не было сегодня, были кое-какие хозяйственные дела), он снова поднялся на третий этаж, прочитал двенадцатый пункт внимательно. Затем прочитал от начала до конца пункт за пунктом. Действительно, учащимся предлагалось снимать головной убор при встрече с учителями и директором. И приветствовать… поклоном…
Двадцатый пункт, последний, тоже удивил директора.
«20. За нарушение правил учащийся подлежит наказанию вплоть до исключения».
От автораВ 1965 году журнал «Юность» напечатал мою повесть «Ньютоново яблоко» с рисунками Нади Рушевой. Так я познакомился с юной художницей. Подробное изучение ее жизни и творчества легло в основу моей работы. Но книга эта не биография, а роман. Пользуясь правом романиста, я многое додумал, обобщил, в результате возникла необходимость изменить фамилии главных героев, в том числе хотя бы на одну букву. Надя не была исключительным явлением. Просто она, возможно, была первой среди равных…Книга иллюстрирована рисунками Нади Рушевой, ранее опубликованными в периодических изданиях и каталогах многочисленных выставок.
Повесть о старшеклассниках. Об одаренной девочке, которая пишет стихи, о том, как поэзия становится ее призванием.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
«… Мы шли пешком. Трамваи стояли без вагоновожатых и кондукторов. А один, без прицепа, даже горел настоящим пламенем. Я очень удивился, потому что не знал, что трамваи горят, – ведь они железные. На углу, зацепившись головой за низенький зеленый штакетник, лежала убитая лошадь. Впереди слышался непонятный треск и шум, как будто ветер рвал большущий кусок материи на мелкие кусочки. Оказалось, что горит мебельный магазин. Горит одним пламенем, почти без дыма, и никто его не тушит. …».
«… Это было удивительно. Маленькая девочка лежала в кроватке, морщила бессмысленно нос, беспорядочно двигала руками и ногами, даже плакать как следует еще не умела, а в мире уже произошли такие изменения. Увеличилось население земного шара, моя жена Ольга стала тетей Олей, я – дядей, моя мама, Валентина Михайловна, – бабушкой, а бабушка Наташа – прабабушкой. Это было в самом деле похоже на присвоение каждому из нас очередного человеческого звания.Виновница всей перестановки моя сестра Рита, ставшая мамой Ритой, снисходительно слушала наши разговоры и то и дело скрывалась в соседней комнате, чтобы посмотреть на дочь.
«… Получив проводки, Швака и вовсе ни одной секунды не мог усидеть на месте. Он просто ел Саньку глазами. Наконец тот два раза моргнул, что означало. «Приготовиться!» Но в это время Анна Елисеевна обернулась:– Горский, – равнодушно спросила она, – ты что моргаешь?– Это у меня на нервной почве, – не задумываясь соврал Санька.В классе засмеялись.– Ахтунг! – сказала Анна Елисеевна. – Продолжим урок.Она повернулась к доске. В одном из темных отсеков «Карамбачи» рядом с портфелем заработала динамка. Раздалось негромкое жужжание.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Герои повести Сергея Татура — наши современники. В центре внимания автора — неординарные жизненные ситуации, формирующие понятия чести, совести, долга, ответственности. Действие романа разворачивается на голодностепской целине, в исследовательской лаборатории Ташкента. Никакой нетерпимости к тем, кто живет вполнакала, работает вполсилы, только бескомпромиссная борьба с ними на всех фронтах — таково кредо автора и его героев.
В новом своем произведении — романе «Млечный Путь» известный башкирский прозаик воссоздает сложную атмосферу послевоенного времени, говорит о драматических судьбах бывших солдат-фронтовиков, не сразу нашедших себя в мирной жизни. Уже в наши дни, в зрелом возрасте главный герой — боевой офицер Мансур Кутушев — мысленно перебирает страницы своей биографии, неотделимой от суровой правды и заблуждений, выпавших на его время. Несмотря на ошибки молодости, горечь поражений и утрат, он не изменил идеалам юности, сохранил веру в высокое назначение человека.
Сборник произведений грузинского советского писателя Чиладзе Тамаза Ивановича (р. 1931). В произведениях Т. Чиладзе отражены актуальные проблемы современности; его основной герой — молодой человек 50–60-х гг., ищущий своё место в жизни.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
В однотомник Сергея Венедиктовича Сартакова входят роман «Ледяной клад» и повесть «Журавли летят на юг».Борьба за спасение леса, замороженного в реке, — фон, на котором раскрываются судьбы и характеры человеческие, светлые и трагические, устремленные к возвышенным целям и блуждающие в тупиках. ЛЕДЯНОЙ КЛАД — это и душа человеческая, подчас скованная внутренним холодом. И надо бережно оттаять ее.Глубокая осень. ЖУРАВЛИ УЛЕТАЮТ НА ЮГ. На могучей сибирской реке Енисее бушуют свирепые штормы. До ледостава остаются считанные дни.