В году 1238 от Рождества Христова - [16]

Татарские луки, изготовленные из рогов горных баранов, были значительно дальнобойнее русских, охотничьих. Но в условиях леса и небольшого расстояния между стрелками, это не давало преимущества. Зато стрелы из охотничьих луков летели куда метче, ибо киверичане привыкли охотиться именно в лесу… Увидев, что и в перестрелке его люди несут потери, а количество стрел из-за засеки не уменьшается, что означало, что «орысы» таких потерь не несут… Мансур приказал отойти еще дальше и ждать, когда наконец подойдут сотни посланные им в обход.

– Уходить надо, – вновь не то попросил, не то посоветовал Ждан, когда татары отступили и перестрелка затихла.

Да, надо было уходить на снегоступах, но с ранеными на руках далеко уйдешь, а бросить раненых, что не говоря вслух советовал Ждан… Милован колебался. Наконец Ждан заговорил в открытую:

– Оставь меня с ранеными задержать их, а сам со здоровыми уходи!

Милован так и не принял решения, ибо тут с фланга подошли татары, которые обходили их ниже по течению реки. С этой стороны лес подходил к засеке вплотную, и они смогли подойти совсем близко, когда их, наконец, заметили. Их тоже встретили стрелами, но здесь неподалеку от засеки находилась балка, и татары укрылись в ней. Мансур связался с обходной сотней, и узнав что она укрывается в балке совсем рядом с засекой срочно послал туда еще две сотни. Здесь расстояние до «орысов» было не более пятидесяти сажен, тогда как прямо по фронту все сто. Мансур ждал вторую обходную сотню, чтобы взять врага в клещи и атаковать с трех сторон одновременно – но ее почему-то все не было. Устав ждать и понимая, что слишком долго возится с этими «орысами», Мансур приказал атаковать. По сигналу звуковых стрел татары под прикрытием лучников атаковали одновременно с двух сторон. Мансур понимал, что надо бы послать еще сотни в обход, чтобы они полностью окружили орысов, но по снегу они бы никак быстро этот маневр не совершили, а у него совсем не оставалось времени.

Лобовая фронтальная атака, как и в первый раз, захлебнулась сразу же, но с фланга татары, хоть и понесли потери, сумели достичь засеки и вступили в сечу с оружниками. Милован немедля послал на фланг резерв и всех, кого было можно снять с центрального участка. В центре остался Ждан во главе с двумя десятками лучников. Остальные во главе с Милованом отбивались на фланге. Если бы подошла сотня, посланная в обход с другой стороны – ее отбивать было бы некем. Но та сотня либо заблудилась в лесу, либо их командир не догадался спешить людей и они завязли вместе с конями в снегу.

Появление Милована на флаге и его мощные удары мечом сразу вселили уверенность в оружников и, напротив, поколебало татар. После жестокой, но короткой сечи атакующие откатились назад, в балку. Чувствовалось, что пешие татары, это далеко не те лихие всадники. Здесь даже численное превосходство не давало им перевеса. Мансур решил создать на фланге подавляющее преимущество и послал еще сотню и приказал повторить атаку из балки. И вновь, несмотря на большие потери от стрел, татары достигли засеки, и опять началась сеча. Сейчас татары имели здесь более чем тройное преимущество и постепенно начали одолевать. Ждан, видя это, снял с центра еще десяток оружников и сам поспешил на помощь Миловану. Этот маневр противник как-то прозевал и в атаку на центральном направлении не пошел, хотя там оставался всего десяток лучников. Зато эта небольшая подмога позволила почти отбить татар на фланге. Но случилось непредвиденное, Милован, сражающийся наравне с прочими оружниками, оказался оглушен брошенным в его голову кистенем. Кистень попал в шлем, и он замертво упал на снег. Со всех сторон к упавшему Миловану кинулись оружники. Татары тоже сообразили, что это командир их врагов и, в свою очередь попытались пробиться к недвижимому телу Милована, подозревая, что он не убит. Сеча возобновилась с новой силой уже на небольшом пятачке… Все решило появление на этом миниристалище немолодого, но мощного русского воина, он бился с таким остервенением, что казалось мог один одолеть десяток вставших на его пути… Ждан, едва услышал крики оружников о том, что их князь упал, с такой энергией стал пробиваться к телу своего воспитанника, что буквально устрашил татар и те поспешно отступили, оставив на снегу у засеки общим числом не менее полусотни своих трупов…

Гонец от Едигея прибыл в тот момент, когда взбешенный Мансур брызгая слюной орал на сотников, не сумевших прорвать оборону «орысов» на фланге. Он уже понял, что враг отбился потому, что сильно ослабил центр и теперь собирался повторить атаку, но уже синхронно с двух сторон. Но гонец принес однозначный приказ темника, всей тысяче немедленно возвратиться в деревню, ибо весь тумен срочно выступает на сединение с туменом Бурундая – время отведенное тысяче Мансура для уничтожения «орысов» вышло. Мансур чувствовал, что противник держится из последних сил, нужно было еще совсем немного времени… Но этого времени у него не было, а ослушаться приказа он не мог, за это он вполне мог лишиться головы. Мансур скрепя сердце и скрежеща зубами дал отбой и его тысяча отступила и с фланга и по фронту… Все стихло и лишь заметаемые легкой поземкой трупы напоминали о недавней кровавой брани.