В глубине души - [7]

Как всегда на Руси, весть о случившемся чуде стала распространяться со скоростью пожара, обрастая по пути самыми невероятными подробностями. Человеческая молва зачислила отца Михаила в старцы, святые великомученики.

Поговаривали, будто он наложением рук лечит любые болезни. И снялась со своих мест Русь-матушка, и, казалось, вся округа двинулась в сторону развалившегося прихода.

Люди шли с бедами, надеждами. Большинство из них и в церкви-то никогда не бывали.

Сколько раз отец Михаил молил Бога образумить заблудшую паству и прислать к нему прихожан. Но здесь Всевышний явно перестарался. Паломничество принимало размах бедствия.

И тогда отец Михаил опять встал перед доской, на которой по прошествии времени едва узнаваемым темным пятном стал проявляться лик Господень. И опять отец Михаил молился до утра и просил пособить ему маленько в непосильной задаче.

И опять Господь услышал его. Наутро отец Михаил почувствовал в душе необычайную бодрость. Выйдя на ступени храма, он обозрел огромную толпу прихожан и произнес:

— Дорогие мои, — голос его звучал необыкновенно громко и ясно, — я так долго вас ждал! И вот вы наконец пришли!

Толпа загудела одним общим одобрительным гулом.

— Я не святой, — продолжал отец Михаил, — и чудес творить не умею.

И опять раздался гул, но теперь уже какой-то тревожный, недовольный.

— Да поймите вы, — батюшка повысил голос и почувствовал, что в его речи появилось правильное колокольное звучание, — поймите, чудо в вас самих! Потому что вас Господь создал по образу и подобию своему, и если вы в это поверите, то для вас не будет невозможного. А вера зажигается не от чудес, а от дела. Творите добрые дела, друзья мои, и воздастся вам по деяниям вашим.

В воздухе повисла напряженная тишина. И священник понял: это внимание, его слушают.

В это утро он говорил долго, сам поражаясь тому, какие мудрые, правильные слова Господь вкладывает в его речь.

Он говорил о том, что русскому человеку необходимо вокруг чего-то объединяться. И когда он объединяется вокруг бутылки, то получается то, что получается. И что надо найти для себя что-то важное. А что может быть важнее Бога?

На следующий день толпа паломников значительно поредела.

Многие ушли по домам разочарованные. Ждали чудес, а получили что?

Но зато оставшиеся стояли у церкви. И по их лицам было видно, что в их сознании запущен некий механизм, которому обязательно надо дать развитие. С этого дня отец Михаил каждое утро читал проповеди на улице, и счастье, неведомое до сей поры счастье, наполняло всю его душу. Он наконец-то обрел себя.

Отец Михаил чувствовал, как на него сверху щедрым потоком снисходит благодать, и он готов был служить проводником для каждого, для самого ничтожного, самого глупого, самого маленького, стоит ему только захотеть.

История со строительством храма облетела весь район и дошла до слуха администрации. И тут, как это часто бывает, высокопоставленные мужи почувствовали добычу.

Не в том смысле, что здесь можно было что-то урвать, нет, им уже давно это было неинтересно, а в том, что подобный сюжетец мог бы очень украсить их имидж, стоит только правильно подойти к делу. И они подошли правильно.

Отец Антона — Петр Васильевич Чудаков со свитой свалился на голову мирного селения неожиданно.

Посреди бела дня по кривым улицам деревни пронесся невиданный кортеж из пяти машин.

Домашняя скотина в панике разлеталась из-под колес, люди тоже.

Такие автомобили люди видели разве что по телевизору, и это произвело на них такое ошеломляющее впечатление, что они даже позабыли обидеться за то, что машины все-таки передавили немало живности.

Автомобили с мигалками и сиреной подлетели к церкви, где отец Михаил как раз мирно читал проповедь.

Первыми из машины выскочили какие-то страшные мужчины в модных пиджаках и стали теснить толпу в сторону.

В их действиях и выражении лиц было нечто такое, что убеждало людей сразу, без сопротивления выполнять их команды.

Только отец Михаил решился поднять голос.

— Что вы делаете, — пискнул он, — оставьте людей в покое!

— Не положено, — отчеканил один из нападающих, — сейчас хозяин выходить будет.

И действительно, дверца самого большого и самого блестящего автомобиля отворилась, и оттуда степенно, с достоинством вышел господин, ухоженный какой-то нездешней ухоженностью, — Петр Васильевич Чудаков.

Сразу следом за этим, как по команде, открылись двери всех остальных машин и оттуда посыпались, как горох, люди самого разнообразного вида.

Вся деревня уже собралась на пригорке, и жители вылупив глаза смотрели на разворачивающееся перед ними действо.

С какой-то дьявольской быстротой несколько человек распаковывали видеоаппаратуру.

Вокруг, издавая звуки, напоминающие крик голодной чайки, носился какой-то субъект.

Охрана выстроилась забором, лицом к толпе, и, сложив на причинных местах нешуточные ладони, буравила взглядами мирных селян.

Наконец все было готово, и Чудаков размеренным шагом двинулся к батюшке.

Следом за ним шел оператор с камерой на плече и корреспондентша с микрофоном.

Отец Михаил был возмущен до крайности, и это отчетливо читалось на его лице.

— Ты его физиономию пока не снимай, — кинул Чудаков через плечо оператору.