В глубине души - [34]

Инночка перевернулась на спину и там, где только что торчала голова приятеля, увидела гладкую поверхность воды.

— Алик! — крикнула она. Странно, в подобной ситуации люди всегда кричат, хотя ясно, что под водой их никто не услышит. — Алик! — крикнула еще громче. — О Господи, да что же это?! А-а… — Инночка понимала, что крикнуть нужно что-нибудь другое, караул, например, или на помощь, но у нее это почему-то не получалось, и она продолжала кричать «а-а-а…» на одной ноте, как заведенная сирена. В принципе кричать было совсем не обязательно, потому что случившееся уже заметили, и с нескольких сторон к месту, где исчез Алик, плыли мужчины.

От страха Инночка мгновенно обессилела и сомневалась, сможет ли сама доплыть до берега. Вода бурлила под пятками ныряющих и выныривающих спасателей. Инночка плыла на спине, и ее сердце колотилось, отдаваясь в ушах неровно и громко, как неумелая барабанная дробь. Она выползла на берег на трясущихся ногах одновременно со спасателями, которые вытаскивали бездыханное тело Алика. По пляжу со всех ног мчалась к ним какая-то пузатая женщина.

— Разойдись! — крикнула она издалека и с разбега бросилась на Алика. Все подались назад, и Инночка увидела, как женщина, громко отдуваясь, проделывает над Аликом какие-то манипуляции.

— «Скорую» вызвали? — крикнула женщина, ни на секунду не прекращая движения.

— Вызвали, — ответил кто-то из набежавшей толпы.

Женщина дергала Алика за ноги, складывала на груди руки, жала на грудь, прикладывалась ртом к его губам. Издалека казалось, будто она с ним заигрывает.

— Не откачает, наверное… — слышала Инночка за своей спиной.

— Да подожди, может, откачает, врачиха все-таки.

— А с чего ты взял, что врачиха?

Инночка закрыла глаза. У нее кружилась голова и было тесно в груди, так, будто она сама находится под водой и никак не может продохнуть. Потому что кругом вода, вода и ничего, кроме воды. Инночке было жаль Алика. Она успела к нему привязаться, а если бы хватило времени, то, может, смогла бы и полюбить. Он так заботился о ней… Инночку охватило чувство сиротства.

— Ну почему, почему все так глупо?.. Господи, — бормотала она в порыве раскаяния, — сделай так, чтобы он ожил, я буду за ним ухаживать, как за родным, как за Гариком, только бы был жив…

И как ответ на ее мольбы в толпе болеющих за жизнь утопшего раздался дружный вздох облегчения.

Врачиха отпрянула от Алика и, отерев обеими руками пот с лица, отряхнула ладони.

— Все! — победоносно воскликнула она. — Родственники кто-нибудь есть?

Инночка плохо соображала. Она только видела сквозь множество голых ног, как Алик судорожно откашливается.

— Родственники, родственники! — засуетились в толпе сопереживающих.

Инночке вдруг захотелось спрятаться: родственницей она не была, а объявить себя сейчас на весь пляж невестой было как-то дико.

На берегу появились люди в белых халатах с носилками в руках.

— Вот, «скорая» приехала, — услышала Инночка из толпы, — а где же кто-нибудь из родных? Неужели дед на пляже один?

— Да нет, не один он, — подала голос Инночка. Она уже собралась с силами и поднималась на ноги.

— Так вот, вот же жена! А что же вы до сих пор молчали, гражданочка?

— Да ей самой неотложку надо, не видишь, что ли? Бедная женщина от страху еле на ногах держится. Вам помочь?

— Не надо. — Инночке было обидно. Обидно, что ее сразу приняли за жену такого старого человека и вот теперь обращаются, как с немощной старухой. Инночка постаралась взбодриться.

— Это ваш муж? — спросил приехавший доктор и как-то небрежно ткнул пальцем в лежащего на земле Алика.

— Видите ли… — Инночка хотела объясниться, но в этот момент поймала на себе взгляд Алика. Он смотрел на нее снизу вверх, как смотрят поверженные — с мольбой и надеждой.

Инночка запнулась.

— Мы забираем его в больницу, — продолжал врач, не дожидаясь ответа. — Если хотите, можете поехать с нами. Место в машине есть. — С этими словами он сделал знак рукой двум сопровождавшим его мужчинам, и те, ловко подхватив Алика за руки, за ноги, водрузили его на носилки и быстро побежали в сторону дороги.

Алик беспомощно приподнялся на локте и потянулся рукой к Инночке.

— А как же я?.. — пробормотала Инночка, в растерянности глядя вслед удаляющимся носилкам.

— А вам своими ногами придется дойти, — усмехнулся доктор.

— Да?! — Инночка на ватных ногах сделала шаг в сторону машины.

— Стойте, гражданочка, — смягчился доктор. — Вещи-то соберите. Вас в купальнике в больницу не пустят. И поскорее — нам здесь рассиживаться некогда. Не вы одни тонете.

В машине «Скорой помощи» было тряско. Инночка сидела на жестком сиденье и, сжимая в своей руке ледяную ладонь Алика, наблюдала за тем, как мерно покачивается из стороны в сторону голова санитара, похожего на китайского болванчика, с таким же большим бесформенным животом и щекастой головой на тонкой шее. Равнодушие ко всему происходящему было выгравировано на его лице. Чужое горе его не трогало, он к нему привык. Инночке было холодно. Холод исходил от бесчувственной руки Алика, от безразличного санитара, холод был у нее внутри, такой, как будто она проглотила льдинку. Инночка старалась вести себя так, как это приличествовало в подобной ситуации; смотрела на Алика обеспокоенными глазами, пожимала ему руку, говорила обнадеживающие слова, но при этом ее не покидало чувство, будто все это ненастоящее — и эта машина, и Алик, и она сама. Будто она смотрит в замочную скважину и видит там себя. И от этого ей становится не по себе, в голове все путается. Она больше не хочет выходить замуж за Алика, не хочет держать его за руку, и квартиру его она не хочет. Что она делает в этой машине? Ей нужно домой, к внукам!