В глубинах океана - [21]

Мое будущее меня не слишком беспокоило: если бы местные жители собирались от меня избавиться, они могли это сделать раньше и с меньшими усилиями — и, как я уже говорил, я не мог по их поведению заключить, что они пытаются покончить со мной. Если вы считаете, что это не соответствует состоянию духа, в котором я находился несколько минут назад, то сами консультируйтесь с психиатром.

Воздуха в капсуле хватило бы еще дня на два. Предположительно, до этого времени мои новые знакомые будут вынуждены что-нибудь предпринять, чтобы вытащить меня отсюда. (Обдумывая эту проблему, я понял, что не могу сразу сказать, как будет выглядеть ее решение.) С какой стороны ни посмотри, следующий шаг был за ними. Возможно, это не давало повода расслабиться, но я почувствовал облегчение.

Они, очевидно, чувствовали то же самое — я имею в виду, не в смысле облегчения, а в том, что пора что-то предпринять. Они собрались в кучку между капсулой и входом и явно о чем-то спорили. Я не мог слышать их голоса, а через минуту-две решил, что они вообще не разговаривают, поскольку они невероятно много жестикулировали. У них, должно быть, чуть ли не всеобъемлющий язык знаков, подумал я. Разумное предположение, если учесть, что они проводили большую часть времени под водой, и особенно если их работа также в основном протекала на океанском дне. Здравый смысл не позволял мне допустить, что они все еще находятся в воде, и я не понимал, почему они до сих пор пользуются языком жестов.

Через несколько минут они, похоже, пришли к соглашению, и двое из них уплыли — да, именно уплыли — вниз по одной из маленьких шахт. Мне пришло в голову, что даже если в данных обстоятельствах они не могли говорить, то слышать-то они могли!

Поэтому я попробовал постучать по стенке капсулы — негромко, ввиду моих недавних неприятностей, связанных с этим способом общения. Было ясно, что звук они услышали, хотя у них и были проблемы с поиском направления на его источник; им потребовалось несколько минут, чтобы определить, кто стучит. Тогда они подплыли поближе и собрались вокруг капсулы, заглядывая в иллюминаторы. Я снова включил внутреннее освещение. Никто из них, казалось, не удивился тому, что увидел, хотя между ними опять завязалась долгая и оживленная беседа при помощи жестов.

Я попытался кричать. Крик неприятно отдавался у меня в ушах, так как большая часть звука отражалась от стенок камеры, но что-то должно было пробиться наружу. Так оно, наверное, и было — некоторые из пловцов отрицательно помотали головами, по-видимому, давая мне знать, что они меня не понимают. Это было неудивительно, поскольку я еще не пользовался словами. Я попробовал рассказать им, кто я такой — не называя своего имени, разумеется, — на каждом из трех языков, на которых, как считалось, я говорил свободно. Постарался сделать то же самое еще на паре языков, на хорошее знание которых я не претендую, но в ответ они только дружно качали головами, а двое-трое уплыли, решив, очевидно, что мой случай безнадежен. Никто из них не предпринимал попыток общаться со мной при помощи знаков или звуков.

В конце концов у меня запершило в горле, и я замолчал. В течение последующих десяти минут ничего особенного не происходило. Некоторые из присутствующих уплывали восвояси, зато другие прибывали. Жестикуляция становилась все более интенсивной — без сомнения, новоприбывших снабжали имеющимися на мой счет сведениями.

Многие из них были облачены в костюмы, похожие на те, что я видел на людях снаружи, но некоторые носили цветные одеяния. У меня возникло впечатление, что эта разница состоит в делении на «рабочие костюмы» и «белые воротнички», но я не смог бы объяснить, на чем основана эта идея.

Затем появилось несколько новых действующих лиц, одетых более экономно, нежели другие. С момента, когда они выплыли из туннеля, начали развиваться события. Один из пловцов пробрался сквозь собравшуюся толпу, приблизился к капсуле и тихо постучал по ней. Меня обрадовало, что кто-то из них стремится привлечь мое внимание, а не наоборот, но настоящее потрясение я испытал, когда узнал вновь прибывшего.

Это был Берт Вельштраль, исчезнувший год назад.

Глава 9

Он тоже меня узнал — в этом не было никаких сомнений. Хорошенько рассмотрев меня через иллюминатор, он изобразил широчайшую улыбку, снова постучал костяшками пальцев по капсуле, отстранился и поднял одну бровь с выражением, обозначающим что-то вроде «и что нам теперь делать?». Я решил, что ситуация оправдывает использование моих полусорванных голосовых связок, и возопил:

— Берт! Ты слышишь меня?

Он кивнул и сделал жест ладонью вниз, означающий, как я понял, что мне нет необходимости так орать. Это было большим облегчением. Я приглушил звук и после серии экспериментов убедился в том, что он слышит меня, если я говорю чуть громче, чем во время обычного разговора между людьми в нормальной воздушной среде. Я начал было забрасывать его вопросами, но он поднял ладонь, чтобы меня остановить, и начал изъясняться жестами. Он сжал себе пальцами нос, одновременно зажимая ладонью рот; левое запястье он поднес к глазам, будто бы глядя на воображаемые часы.