В глубинах Балтики - [81]
Наконец после штормовой погоды заштилело, наступили дни с плюсовой температурой, и над морем повис густой туман. Целыми сутками, днем и ночью, мы плавали, как в молоке. И вот 11 декабря, когда «Лембит» закончив зарядку аккумуляторных батарей, ушел на глубину, акустик Сергей Гипп доложил, что слышит [243] шум винтов целого каравана судов. В перископ ничего не было видно. Туман. Шумы винтов приближалися. Наиболее сильные из них стали различимы даже без специальной аппаратуры. По гидроакустическому пеленгу пошли на сближение с транспортами. Но из-за множества шумов выйти в торпедную атаку по какому либо одному определенному объекту было невозможно. Акустик не мог добиться четкости пеленга. Идя на определенный риск, решил всплыть.
— Боевая тревога! Торпедные аппараты к выстрелу приготовить!
Из первого отсека командир минно-торпедной боевой части Яков Ошерович доложил, что аппараты готовы. Прошли секунды — и мы на поверхности... Мертвая зыбь спокойно катит свои валы. Ничто не говорит о том, что где-то здесь, поблизости, идут вражеские суда, с которыми возможно прямое столкновение, и нам тогда не поздоровится.
Пройдя несколько минут малым ходом на сближение с караваном по пеленгу данному акустиком, и не обнаружив судов, срочно погрузились. И опять, но на этот раз в непосредственной близости, сплошной шум винтов. Но как в этом хаосе звуков, принимаемых всем корпусом лодки, выбрать объект атаки? Поднимаю перископ. Ничего не видно, хотя уже утро — 8 часов 45 минут. Еще раз всплываем. По-прежнему туман как молоко. Однако на волнах мертвой зыби появилась рябь. Потянул ветерок. Туман стал рваться в клочья. В нем появились просветы с хорошей видимостью. Сигнальщик Корешков и я, находясь на мостике, чувствовали, что противник близко, рядом, но вражеских судов так и не видно.
Однако каждую секунду какое-либо судно могло внезапно вынырнуть из тумана, и мы даже не успеем выпустить торпеды, как столкнемся с ним. Снова срочное погружение. Море вокруг лодки наполнено шумом винтов.
Поднимаю перископ. Идем в полосе тумана. Так недолго попасть под таран. Командую:
— Торпедные аппараты в исходное положение! [244]
Затратить много сил и энергии на поиск и преследование кораблей и отказаться от атаки, когда противник рядом, очень обидно.
Решил поднять перископ в последний раз. Вот неудача! Вижу на большом курсовом угле правого борта удаляющиеся два транспорта, два тральщика и сторожевики. Секунды — перископ влево, и на курсовом угле 45° — транспорт. Он загружен до предела, палуба забита боевой техникой — автомашины, стволы противотанковых и зенитных орудий... Команды следуют одна за другой. Я не могу даже ждать доклада о выполнении.
— Приготовить торпедные аппараты! Ход — три узла!
Рулевому Корниенко, управляющему вертикальным рулем, командую:
— Лево руля! — Перископ не опускаю. На глаз установил угол упреждения.
— Так держать!
Корниенко точно выдерживает курс.
— Торпедные аппараты товсь!
В центральном посту, да и на всех боевых постах лодки, люди стоят как наэлектризованные. Форштевень транспорта подошел к нити прицела...
— Залп!
Лодку встряхнуло.
— Торпеды вышли, — доложил Ошерович из первого отсека. Рулевые умело удержали лодку на перископной глубине.
— Лево на борт!
Залп был произведен с предельно близкой дистанции — около трех кабельтовых. Прошло 35 секунд.
Взрыв, второй. Как будто чем-то тяжелым ударило по корпусу лодки. Что-то трещит в надстройке и в ограждении рубки. Лодка так клюнула носом, что пузырёк дифферентомера уперся до предела. Мы нырнули на порядочную глубину, но рулевые-горизонтальщики боцман Дмитриев и матрос Корешков быстро вывели лодку под перископ. Осматриваю горизонт. Транспорта на поверхности нет. Плавают лишь деревянные [245]обломки и ящики, среди них крутится катер, а по направлению к нам мчится небольшой сторожевик.
— Опустить перископ! Курс — триста двадцать. Боцман, ныряй на глубину тридцать метров!
Мы были уже на безопасной глубине, когда свистящий шум винтов сторожевика пронесся над лодкой. Все ждали, что сейчас раздадутся взрывы глубинных бомб, но их не последовало. В этот момент мы услышали сильный глухой подводный взрыв. Сторожевик помчался по направлению этого взрыва. Но вскоре он развернулся и пошел в нашу сторону.
— Боцман, держать глубину сорок пять метров Сторожевик медленно прошел по правому борту, и мы услышали четкие щелчки гидролокатора. Значит, он решил уточнить наше местоположение, чтобы бомбить наверняка. В лодке все по-прежнему стояли по боевой готовности. Невольно мы с Моисеевым посмотрели на места, где размещен аварийный инструмент. Ведь, может, через какие-то мгновения придется им воспользоваться. Шум винтов сторожевика затих, затем он прошел по левому борту лодки, вновь осыпав нас щелчками гидролокатора. Потом остановился на небольшом расстоянии впереди по курсу лодки.
— Товарищ командир, он «пишет», «пишет»! — доложил акустик Сергей Гипп. — Он передает: «Курс — триста двадцать три!»
В это время мы шли курсом 320° со скоростью 2,5 узла.
Решил курс не подправлять, идти прежними курсом и скоростью. Поведение неприятельского корабля было непонятным, по-видимому, он принял нас за свою лодку. Прошел час, и снова: «Курс — 323, курс — 323!» Оба курса — наш 320 и курс 323 — вели лодку от берегового фарватера у мыса Брюстерорт в открытое море. Сторожевик подпускал лодку на один-два кабельтова, давал ход, уходил вперед и снова поджидал нас. Видно, идти со скоростью 2,5–3 узла ему было неудобно. Сложилась удивительно «мирная» обстановка, [246] как будто мы отрабатывали задачу по выводу лодки в заданную точку.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.