В глубь веков - [11]

— Прекрасная мысль, — подхватил Ганс.

И братья с увлечением принялись за импровизированное рыболовство. Распустив простыню, они опустили ее в воду и, затаив дыхание, поджидали, чтобы доверчивая рыба начала плавать над этой нехитрой ловушкой. Не прошло и пяти минут, как им удалось захватить двух рыб весьма странной формы; присоединив к ним отысканную ими спаржу, братья поспешили одеться и, захватив свою добычу, пустились вдоль берега реки в надежде отыскать наконец своего исчезнувшего проводника. Однако, сколько ни искали они его, но в конце концов поиски их все-таки оказались тщетными. В течение почти целого получаса бродили они по окрестностям своей ночной стоянки и наконец решили вернуться обратно и посоветоваться с Иоганном и дядей Карлом.

Когда, возвратясь в пещеру, Ганс и Бруно рассказали о своих неудачных поисках, — профессор Курц пришел в крайнее негодование, так как всей душой стремился как можно скорее добраться к таинственным катакомбам своего ученого друга.

— Да что же это такое, — кричал он, обращаясь почему-то прямо к Иоганну, — неужели же этот господин воображает, что мы будем сидеть здесь целую вечность! И зачем только наняли мы именно его, тогда как могли взять кого-нибудь и понадежнее; мне еще вчера лицо этого франта показалось очень подозрительным.

— Но ведь проводника нанимали-то вы сами, господин профессор.

— Ну так что же, — я сделал это только потому, что никто из вас ничего не возражал против этого.

— Неужели же, дядя, ты думаешь, что наш проводник сбежал и покинул нас?

— Ах, Боже мой, что за фантазия, с какой стати стал бы он убегать от нас, заработав уже добрую половину условленной платы! Дело, конечно, вовсе не в том, и я уверен, что этот зевака просто-напросто распустил сегодня ночью своих лошадей, а теперь потратит Бог знает сколько времени на то, чтобы снова собрать их…

— Пожалуй, что это очень вероятное объяснение его исчезновения, — в раздумье проговорил Ганс.

— Ну, дядя, перестань волноваться, этим все равно горю не поможешь. Вот погляди-ка лучше на нашу добычу, из которой Иоганн, наверное, приготовит нам какие-нибудь удивительные блюда в индийском вкусе, так как это, наверно представители местной флоры и фауны.

Говоря таким образом, Бруно разложил на песке принесенную им рыбу и растения.

Раздраженный Курц удостоил бросить на все это лишь мимолетный взгляд, но, очевидно, и этого было достаточно, чтобы произвести в нем поразительную перемену, немало удивившую всех присутствовавших. Глаза его вдруг расширились, руки поднялись кверху, рот полуоткрылся, на лице застыло выражение беспредельного изумления. Одну минуту стоял он неподвижно, потом, схватив в одну руку стебель растения, а в другую — диковинную рыбу, он выбежал из пещеры и при ярком свете утреннего солнца с напряженным вниманием принялся рассматривать и то и другое.

Удивленные столь необыкновенным поведением ученого мужа, спутники его последовали за ним и некоторое время почтительно хранили молчание, которое прервал Бруно, обратившись к профессору со следующими словами:

— Объясни же нам, наконец, дядя, почему это ты так заинтересовался всем этим; ведь до сих пор ты не был, кажется, ни ботаником, ни зоологом.

— Да… Но зато я всегда был и всегда буду археологом! — величаво ответил господин Курц.

— Археологом!.. но какое же отношение имеет все это к археологии?

— Необычайное!.. Прямое!.. Непосредственное!!! Потому что эта рыба и это растение жили или, вернее сказать, исчезли с лица земли приблизительно около 150.000 лет тому назад.

Слушатели профессора Курца отступили от него с видом крайнего недоумения.

— Да, да, вы вправе удивляться, потому что это растение не что иное, как… а эта рыба — Rhombus minimus. О! если бы только я имел возможность довезти их нетронутыми в Европу, — продолжал он, оглядываясь вокруг, словно ожидая откуда-нибудь помощи.

— Господин профессор, — заговорил Иоганн тем самым ласковым тоном, которым обыкновенно обращаются к не совсем нормальным собеседникам, — я, конечно, не стану спорить относительно латинских названий, но могу смело сказать, что всякий обыкновенный немец назвал бы эту рыбу просто ершом, которого я берусь приготовить вам под белым соусом с лимоном…

— Сами вы полезайте в ваш белый соус с лимоном! Но это сокровище, эту драгоценность вам не удастся проглотить ни за какие блага мира!

— Да чего же ты кипятишься, дядя? Если уж ты так дорожишь этой рыбой, то, конечно, никто из нас и не подумает посягать на ее целость; а вот ты объясни нам, каким образом могло случиться, что рыбы и растения, которые, по твоим же словам, перестали существовать 150.000 лет тому назад, попали теперь в наши руки?

— Не знаю, — растеряно отвечал ученый, — могу только сказать, что исчезновение этих пород не могло случиться даже и 300.000 лет тому назад…

Иоганн тихонько дернул Ганса за рукав.

— Оставьте вы его в покое, — сказал он шепотом, кивая головой на ученого мужа, — разве не видите вы, какими дистанциями он хватает? Этак ему недолго добраться и до миллионов, ну а тогда Бог знает, чем все может окончиться.

— Да неужели же вы, Иоганн, серьезно думаете, что дядя потерял рассудок?