В эпоху унимо - [3]

Затем аппарат торжественно провозгласил:

– Джордан Хенек, проснись! Джордан Хенек, проснись!

– Вот это другое дело, – вскочил он, улыбаясь. – Чувствуется размах. Приятно услышать свое имя по этой штуковине! Авторитетно и уважительно! Интересно, мое имя прозвучало по всему миру?

– Материализация желаний строго индивидуальна. Ваше имя слышали только вы.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Хенек, – не будем мелочны. Я не страдаю манией величия.

Его по-прежнему снедала жажда первооткрывательства. «Вчера мне не пришло в голову «придумать» пижаму поинтересней, – осенило его. – Этой я пользуюсь уже несколько месяцев, она пронизана моими многочисленными сомнениями и неудачами!».

Воображение подсказало мягкую как пух, убаюкивающе-синюю пижаму, удобную, как халат дзюдоиста в категории Десять данов. Но мысль о том, что существует множество самых разных пижам, не давала ему покоя. Он примерял одну за Другой, самых невероятных цветовых сочетаний, на мгновение застывал у зеркала с выражением дегустатора, испытывающего сомнения, а затем срывал их с тела и швырял обратно в дверцу.

Приближалось время обеда. Джордан вспомнил о своей семье. Ну, Пентелея. наверное, уже давно на ногах; с присущей ей уравновешенностью заказала себе завтрак, скромное платье и какую-нибудь неизвестную древнегреческую рукопись, чтобы прилежно исследовать ее загадки. Она не любила экспериментов вне литературы, ей было чуждо горение Хенека, да и так ли важно, как именно общается Пента с Унимо, это ее личное дело. Жюль, наверное, по-прежнему изощряется в библиофильстве, они с матерью одного поля ягода. Вот к Хорхе он вновь заглянул бы с удовольствием, но жажда творчества связала его по рукам и ногам, проекты роились в голове, неудержимо выплескиваясь наружу!

Похоже, супруга и сыновья были слишком заняты – до сих пор никто не заглянул к нему, хоть на минутку. Странно все же – серьезные люди на пороге XXII века в ожидании Унимо доходили почти до взаимного отчуждения. Ну ладно, хватит возиться с пижамами, пора и умыться. Ведь даже попадая в туманность Андромеды, человек не должен забывать о нормальном ритме жизни, не так ли?

Он взглянул на себя в зеркало. Мешки под глазами во всей красе. Неважно, что они придают сходство с Оскаром Уайльдом.

– Отвратительная история! Давай, спи в жалкой пижаме, вскакивай от крика петуха – как тут не взяться мешкам! Нужно заказать какую-нибудь чистую воду издалека, например, из водопада Виктория, какое-нибудь особенно приятное мыло, которое уничтожило бы следы усталости на лице.

Он умылся; мешки под глазами слегка порозовели. Однако они стали как будто еще больше. Джордан разозлился.

– Что за нелепость – вода из водопада, когда Виктория давно покрыта бог знает какой маской, как говаривали древние! А может, сейчас Унимо синтезировал эту воду из камней, пыли, пижам и асфальта? Что ему стоит: он может преобразить все во все. Вся загвоздка в мыле!

И Хенек занялся мылом.

– Ананасовое! Из орхидей! Из пионов и моркови! Из листьев ореха! Нет, из тыквы! Из персиков! Мне нужно мыло, в котором сочетался бы аромат салата-латука, ягнятины, крем-брюле и пива, которое пил Гашек!

Примерно к пятидесятому сорту наш герой почувствовал полное истощение. Напрасно он надеялся освежиться таким образом. В итоге – лишь дал дополнительную пищу своим подглазным мешкам, они напились, покраснели – самодовольные, типично джордановские.

После опытов с мылом он ограничился несколькими полотенцами, вернул их вместе с радужной горкой щелока и сел завтракать, хотя уже подходило к концу обеденное время.

– Наша статистика свидетельствует о том, что лишь 114 333 человека из всего населения Земли не воспользовались услугами Унимо, – пророкотал аппарат. – Мы решили присуждать премии наиболее терпеливым и изобретательным клиентам. Первой премии удостоена Эльвира Смедна из башни № 487, примерившая и добросовестно вернувшая ровно 100 пар колготок. В ее комнате уже смонтирован второй канал Унимо. Поздравляем Вас, Эльвира Смедна!

– Люди не теряют времени зря! – прищелкнул пальцами литературовед и приступил к завтраку.

В первую очередь – чайный сервиз по вкусу. Прошествовали чашки из металла, стекла, фарфора. Ему не нравились то форма, то звон ложечки в чашке, то рисунок, то размеры. Предметы летели в открытую дверцу, раскалывались, распадались, чтобы тут же вернуться преображенными. Затем последовали муки творчества над сортами чая, булочками, вареньем.

– Что же я делаю! – вскипел Хенек. – Скоро вечер, а я ем какие-то жалкие булочки, ну и ну! Неужели мне недостает воображения? Хочу бифштекс из кабаньего мяса, нет, черепаху на углях, нет, форель, нет, кальмара в сухарях! Дай мне кресс-салат, спаржу, цыпленка, тушенного в меде, копченые почки, соловьиные языки!…

На блюдах вырастали горки яств всех времен и народов, такие как: дрозды, фаршированные трюфелями, или конфеты с начинкой из икры! Джордан Хенек пробовал и отбрасывал прочь; откусывал, вдыхал аромат, рассматривал – и возвращал обратно.

– Внимание! Вторую премию получает профессор Хенек из башни № 15 225 за изобретение 54 сортов мыла. Поздравляем Вас, профессор Хенек! Делитесь вашими заветными желаниями с великим Унимо! В процессе удовлетворения ваших все возрастающих потребностей Унимо будет непрестанно совершенствоваться. Скоро вы смело сможете прошептать ему ваши сокровенные мечты!