В экстазе восточного танца - [41]

Я чувствовала, что разговор ушел не в ту плоскость, что меня интересовала, но прерывать откровения Софьи Олеговны я не решалась, надеясь все-таки найти жемчужное зерно в куче эмоциональных воспоминаний.

– Мне кажется, она сдержала клятву, – произнося эти слова, Матвеева как будто подвела итог тому, над чем долго раздумывала. – Павел потому так спокойно общался с Егором, мог посвящать ему много времени, что Лиза не претендовала на него как на мужчину.

Я не решилась высказать свое сомнение в том, что мужчина в расцвете лет не претендовал на близость с женщиной, которая уже родила ему сына – все-таки у этого поколения были несколько иные нравственные ориентиры, ведь и «секса в Советском Союзе не было». Меня все-таки больше интересовали не любовные похождения Павла Чернова, а семейные сокровища, которые разыскивают нападавшие на Якова Чернова. Но, скорее всего, Софья Олеговна о них не знала. И все же, прощаясь, я оставила ей свой телефон и попросила обязательно позвонить, если она хоть что-то вспомнит о семейных традициях Черновых. А еще лучше, если она сможет связать меня с Егором.

– Насколько я знаю, – огорчила меня Софья Олеговна, – он только недавно уехал. Попрощался со мной и попросил не беспокоиться, если звонков не будет месяца два – он едет туда, где вообще нет никакой связи.

Выйдя от Матвеевой, я села в свою машину, но заводить мотор не торопилась. Удобно откинувшись на сиденье, я принялась анализировать полученную информацию. Итак, еще один человек рассказал о том, что у Павла Чернова был на стороне сын, он общался с ним, но его рождение не афишировал. Причем появление этого мальчика Чернов связывал, как он сам выразился, с «планетарной миссией». Мистика какая-то! Может быть, те, кто нападает на Якова Павловича, не знают о существовании Егора и принимают за первенца Якова? Но швейцарский банк иного мнения – для него Егор не существует, тем более что и фамилия у Егора – Степнов. Значит, со счетом в банке это все не связано.

Тогда что это может быть? Фамильные клады, зарытые во время революции, давно все найдены. Да если у Черновых они и были, то где-нибудь под Санкт-Петербургом, ведь они не тарасовские, приехав сюда из блокадного Ленинграда, ценностей особых привезти не могли – из города тогда вывозили только людей практически без багажа. Нужно спросить у Якова, нет ли там у них дачи где-нибудь на Финском заливе, может быть, там что-то закопали. А еще придется разрабатывать какую-то другую версию – с Егором Степновым связаться не удастся и информации у него никакой пока не получить.

А не пора ли переходить к активным действиям и напрямую выяснить у преследователей Чернова, что же им от него нужно? Здесь возможны два варианта. Во-первых, через Михаила Антоновича Михалина, владельца дачи, где держали моего клиента, можно попытаться выйти на тех, кто арендовал его домик (это в случае, если он сам не организатор слежки). А во-вторых, можно попробовать выяснить, перед кем отчитывается водитель белой «девятки», пытавшийся следить за машиной Чернова.

В этот момент мои рассуждения прервал звонок клиента. Яков Павлович передал трубку Владу, который сообщил, что они приехали к Чернову домой и обнаружили камеры видеонаблюдения в спальне, в кухне и в прихожей.

– Я решил пока ничего не трогать, а доложить вам, поскольку вы у нас главный, – поспешил заверить меня охранник.

Мы договорились, что я сейчас подъеду и мы встретимся с Черновым у соседки-генеральши.

К дому клиента я подъехала минут через пятнадцать, но слегка задержалась, выбирая в соседнем дворе место, где оставить автомобиль. Конечно, мое общение с Черновым для тех, кто за ним следит, не секрет, и машину мою они уже знают, но все-таки лучше не светиться перед наблюдателями, а судя по видеокамере, они должны быть обязательно. Еще утром, уходя из дома, я припасла вещи для очередного маскарада, и сегодня в моем распоряжении были рыжий парик и синий плащ. Сгорбившись и изменив походку, я вошла во двор Чернова и незаметно огляделась: машин было немного, возле черновского подъезда вообще ни одной, не то что раньше – стояли по-наглому. Ну, ладно, сначала узнаем, что там за камера.

Генеральша Лихоимцева открыла мне сразу же, едва я дотронулась до кнопки звонка.

Она была взволнована донельзя. Провожая меня в гостиную, причитала:

– Танечка, да что же за напасть такая на Яшеньку – то стукнули его по голове, то домой забрались? Кто это к нему пристал?

– Не волнуйтесь, Валентина Петровна, разберемся, – попыталась я успокоить пожилую даму и, поприветствовав мужчин, попеняла им на то, что они взбудоражили соседку.

Генеральша спросила, будем ли мы чай или кофе, и вышла из комнаты со словами:

– Ну, секретничайте, не буду вам мешать.

– Мы ее не будоражили, – попробовал оправдаться Шатов, – просто попросили разрешения встретиться с вами у нее, потому что нам кажется, что в квартиру Якова кто-то пробрался, и мы боимся, что там установлена прослушка.

Я неодобрительно покачала головой и попросила рассказать подробноcти.

Влад поведал о новой разработке, внедряемой сейчас в практику в охранном агентстве, где он служит. В сотовый телефон охранника встраивается аппаратура, определяющая наличие в помещении «жучков». При входе в любую комнату просто набираешь дежурного и, докладывая ему о том, что ты прибыл на объект, сканируешь помещение. Причем те, кто просматривает и прослушивает объект, видят и слышат вполне нейтральный разговор с дежурным, а тот кодовыми словами дает характеристики «жучков», установленных в квартире.