В джунглях - [48]

Вот оно! Теперь уж не могло быть сомнений… Я почуял запах дыма. Я чуть было не попал прямо в кольцо страха — так я был поражен. Вы только подумайте! Мой сын, Радха и Аджит выводили из огня целое стадо буйволов. Бахадур шел впереди, за ним Радха, а следом за ней — Аджит. Вот они уже близко, обожженные, измученные. За ними стадо буйволов, а за буйволами — три пантеры и целая толпа оленей. Не дожидаясь, пока они выйдут из окутанных дымом джунглей, я бросился вперед и поддержал Бахадура хоботом, чтобы он не упал от изнеможения. С моей помощью он продолжал идти впереди, пока все звери не присоединились к нашему стаду. Два слона подхватили Аджита под бивни, два других поддержали его сзади. Теперь я подошел к Радхе. Она, к моему удивлению, меньше всех пострадала от ожогов. Оказывается, Аджит и Бахадур прикрывали ее от огня своими телами.

Но прежде чем она успела рассказать мне о том, что приключилось с ними, джунгли огласились обезьяньими криками и топотом бегущих зверей. «Веди, веди нас!» — кричали они. Я поднял хобот и понюхал воздух. Да, сомнений быть не могло. Огонь подбирался все ближе и ближе. «Гхом дон гон!» — затрубил я. — «Берегись опасности!» — повторило за мной все стадо: «Гхом дон гон!» Это прозвучало словно удар грома, и все крики смолкли. В наступившей тишине я занялся наблюдениями. Восток, запад, север… я нюхал воздух отовсюду. Наконец, мой нюх, точно компас, указал точное направление огня. Определив его, я приказал двигаться в путь. Мы шли медленно, но уверенно, и в полнейшем спокойствии вышли из кольца страха».

ГЛАВА XVI Обряд посвящения

Скоро учение Бахадура подошло к концу. Когда ему исполнилось семь лет, у него родилась сестренка. Она была такая же маленькая и весила примерно столько же, сколько сам он, когда только появился на свет.

С рождением малышки родители перестали заботиться о Бахадуре. Мало того, теперь, когда он вырос, Аджит и другие слоны заявили Радхе и Сирдару, что станут относиться к нему не как к их сыну, а как ко всем прочим. Родители согласились на это, и Аджит вызвался посвятить слоненка в новое звание.

Посвящение у животных напоминает тот обряд, которому люди иногда подвергают юношей и девушек, достигших совершеннолетия. Когда Бахадур вырос, жизнь Сирдара стала намного сложнее. Ведь совсем нелегко относиться к собственному сыну, как к обыкновенному слону. За всякую провинность его приходилось наказывать без снисхождения. За ошибки с него взыскивали не меньше, чем со всякого другого.

Прежде чем Бахадур вместе с Аджитом отправился в свое паломничество, ему разрешили еще на некоторое время остаться в стаде. За это он должен был выполнять разные тяжелые обязанности. Некоторые из них оказались весьма сложными. К радости своих родителей, Бахадур хорошо справлялся с делом. Но, разумеется, Радха и Сирдар тщательно скрывали радость.

Иногда Бахадуру поручали командовать всеми слонами его возраста. Он должен был руководить ими в играх и в работе. Если они были голодны, он отказывал себе во всем и отдавал свою долю друзьям. Если они попадали в беду, он изыскивал путь к спасению.

Так прошло два месяца. А в конце лета было решено, что Аджит вместе с Бахадуром уйдет вперед и преподаст ему последний урок слоновьей мудрости. Никаких выражений горя при мысли о расставании, никаких жалоб — Бахадур молча ушел в сопровождении почтенного центуриона.

Была осень 19… года, памятная засухой на юге и ужасным наводнением на севере.

Из-за сильной жары уже в июле, задолго до наступления осени, южные леса оделись в красный и оранжевый убор. Поскольку воды было очень мало, все животные двинулись на север, где, как сказали им птицы, обезьяны и другие лесные гонцы, деревья и трава были еще зеленые, а плоды, листья и корни — сочные и вкусные.

Ободренные этими добрыми вестями, Аджит и Бахадур отправились на луга Гарвала. С этого высокого плато открывался чудесный вид на вершины Гималаев. Величественно высясь над зелеными подножиями, снеговые вершины на закате одевались не в багрянец, а в сине-алые тона, смешанные с серебром и пурпуром. На восходе горные цепи замирали у порога небес, словно гигантские аметистовые львы.

Было что-то зловещее в нагих скалах у линии сне-гов. Тишина представлялась старому Аджиту подозрительной. Казалось, боги бессильны предотвратить ужасную опасность, спускавшуюся с поднебесья.

Ясно было одно: снега таяли слишком быстро. Вот почему у подножий скопилось столько воды и растительность зеленела так пышно. Но ограниченный разум животных мешал им понять то, что совершалось у них на глазах: земля стала сырой, чего прежде никогда не бывало на Гарвалских плато. Где-то там, наверху, снег безостановочно таял и переполнял реки и озера, которые прорывались через хребты, размывали склоны и текли вниз, на равнину. Лесные звери, сгрудившиеся внизу, даже не подозревали об этом. Жизнь здесь била ключом. Деревья буквально гнулись под тяжестью обезьян и попугаев. Реки словно надели ожерелья из зимородков, ловивших рыбу. Ревушие буйволы, громкоголосые олени, трубящие слоны буквально наводнили плато. Каждая ветка, каждый куст были в этом году сочнее, чем обычно. Реки вздулись и грозили затопить берега. Если олень или буйвол спускались в воду, чтобы напиться, они уже не могли вылезти обратно: течение уносило их, как какой-нибудь листик или сучок. Что-то зловещее нависло над этим плато, и все же звери сбежались сюда, гонимые голодом и жаждой.