В джунглях Амазонки - [29]

Давно уже мне хотелось посмотреть, как охотники приготовляют яд кураре, действующий так быстро и безболезненно и позволяющий есть убитую отравленными стрелами дичь без вредных последствий. Только троим из всего племени был известен секрет изготовления ядовитой смеси, хотя оба растения, из которых добывались ядовитые соки, были общеизвестны. Одно из них — вьющееся растение, встречающееся вблизи речек; стебель его, около двух дюймов в поперечнике, покрыт грубой сероватой корой; растение дает плоды, формой похожие на яблоко, но с очень горькой мякотью. Второе растение тоже ползучее, с маленькими голубоватыми цветами; на выделку яда употребляются только его корни. Их раздавливают и несколько дней вымачивают в воде. Три воина, специалисты по составлению этого яда, сами собирали растения один раз в месяц. По возвращении они немедленно приступали к работе: мелко нашинковав первое растение, клали в глиняный горшок, куда примешивали раздавленную мякоть корешков второго растения. Затем горшок ставили на огонь и давали тихонько кипеть в течение нескольких часов. После этого из горшка вынимали все обрезки и выкидывали, как ненужные больше, и прибавляли несколько больших черных муравьев — тукандейра, укус которых опасен для человека. Смесь медленно кипятят до следующего утра, пока она не превратится в густую жидкость коричневого цвета. Затем яд пробуют на нескольких стрелах и перекладывают в маленький глиняный горшок, покрыв куском звериной кожи.

Мангеромасы всегда носят с собой небольшую резиновую сумку, содержащую несколько драхм яда. Сумка привязана к поясу с левого бока, и охотники соблюдают величайшую осторожность при употреблении яда и стрел: самая легкая царапина такой стрелою влечет за собою немедленную смерть.

Когда я оправился и окреп настолько, что мог подумывать о своем возвращении в цивилизованный мир, я затронул эту тему в разговоре с вождем. Он ответил очень любезно, обещав отправить меня в следующее полнолуние с несколькими воинами к реке Бранку, а оттуда они должны были проводить меня до каучуковой плантации, расположенной при впадении Бранку в Итакуаи.

Вскоре мне сообщили, что вождь предполагал навестить дружественное соседнее племя и что я могу сопровождать его. Я не был вполне уверен, как отнесутся ко мне индейцы, живущие выше по течению. Несмотря на искреннюю, непоколебимую дружбу, которую проявляли по отношению ко мне мангеромасы, я, к стыду своему, не мог забыть той плохой репутации, которой пользовались эти племена среди населения каучуковых плантаций.

До того времени я считал благоразумным не знакомить индейцев со свойствами моего автоматического револьвера и ни разу не употреблял его здесь. Теперь же, прежде, чем отправиться с ними в путь, я решил продемонстрировать могущество револьвера. Пригласив вождя и все племя, я объяснил им, что это маленькое оружие производит большой шум и может просверлить насквозь дыру в толстом дереве. Вождь осторожно осмотрел револьвер после того, как я закрыл предохранитель. Он сказал, что слышал о таких оружиях, но думал, что они гораздо больше и тяжелее. Мой револьвер был, по его словам, ребенком, и он сомневался в его силе.

Выбрав мишенью ореховую пальму в девять дюймов диаметром по другую сторону речки, я прицелился и выпустил четыре пули. Три из них прошли через то же отверстие, а четвертая прострелила ствол двумя дюймами выше. Индейцы поспешили перебраться на другой берег, внимательно осмотрели дыры и в течение более часа горячо спорили по этому поводу. Пустые гильзы, выброшенные из магазина, были подобраны двумя молодыми девушками, которые посредством крепких тонких стеблей прикрепили их к ушам. Другие женщины, окружив меня, стали тоже выпрашивать гильзы, и я, чтобы доставить им удовольствие, расстрелял более дюжины зарядов.

На следующий день рано утром мы отплыли вверх по реке. В одном челне на шкурах ягуара сидели вождь и я с двумя гребцами. Во второй лодке помещались четыре воина, вооруженные луками, стрелами и духовыми ружьями, и пятый индеец, исполнявший обязанности беспроволочного телеграфиста. Употребляемая им система сигнализации являлась самым остроумным изобретением, виденным мною в Бразилии.

Перед тем, как спустить челны в воду, индеец установил по обе стороны одного челна в вертикальном положении две вилообразные ветви. В трех с половиной футах от этих веток, ближе к корме, на дно челна была положена поперечная доска. К ней были прикреплены две более короткие вилообразные ветви. Между каждой парой горизонтальных ветвей был положен поперечный брусок; таким образом, получились две горизонтальные перекладины, параллельные друг к другу, причем одна была на высоте нескольких дюймов от дна челна, а другая на высоте полутора футов над бортом челна. К этим перекладинам привесили четыре деревянные дощечки различной толщины, около трех футов длиной и восьми дюймов шириной; они висели вдоль челна, под углом в сорок пять градусов. Каждая пара дощечек была снабжена продольным разрезом, и концы их были прочно соединены красиво вырезанной, раскрашенной планкой.

Оператор ударял в дощечки деревянным молотком, головка которого была покрыта тонким слоем каучука, а поверх толстой тапировой кожей. Каждая часть деревянных дощечек издавала при ударе различный звук, похожий на звук ксилофона, но без неприятного металлического тембра этого инструмента.