В джунглях Амазонки - [21]

Снаряженные таким образом мы покинули поселок, не зная, придется ли нам его когда-нибудь, увидеть, оставшиеся туземцы провожали нас ружейными залпами, желая счастливого пути.

Проехав несколько часов в лодке, вверх по Итакуаи мы причалили к берегу, вышли и направили свои шаги в глубь страны через густой лес. В течение первых четырех часов путь шел по местности, знакомой добывателям каучука. Спотыкаясь на извилистой, неровной тропинке, изнемогая от полуденной невыносимой жары, отбиваясь от легионов песчаных мух и вездесущих москитов, перелезая через упавшие деревья, преграждавшие нам дорогу на каждом повороте, я думал, что достиг высшей меры лишений. Я не мог предположить, что впоследствии буду вспоминать этот день, как приятную, легкую прогулку.

После утомительной четырехчасовой ходьбы мы дошли до открытого места, очевидно просеки, где тропинка внезапно обрывалась. В изнеможении я бросился на влажную землю в то время как Маркез стал объяснять положение дел. Он сказал, что мы дошли до конца прорубленной эстрады и что за этой просекой не будет больше тропинок. Хотя он и исследовал немного этот район в прошлом году во время экспедиции, подобно нашей, но за этот год кустарник так разросся, что не было возможности различить прежний его след, и потому нам придется прорубать себе каждый шаг. Только теперь, когда мы снова двинулись в путь, я понял, что значит в действительности слово «джунгли». Перед нами была плотная, на вид непроницаемая стена растительности, которую спутники мои старательно принялись прорубать своими тяжелыми мачете. Легкость, с которой они проделывали эту работу, приводила меня в изумление. Там, где неопытный человек растерялся бы и опустил в отчаянии руки, эти люди шли напролом. Растительность была настолько густа, что стоило человеку отойти в сторону хотя бы на один или два ярда, как он сразу становился невидимым.

К вечеру мы достигли хижины или «тамбо», построенной Маркезом в предыдущую экспедицию. Она представляла собой не что иное, как крышу на шестах, но мы радостно приветствовали ее, так как она сулила нам отдых и подкрепление сил. Мы устали и проголодались и очень обрадовались тому, что вблизи оказалась небольшая речка, где можно было освежиться. Однако приходилось соблюдать большую осторожность, чтобы не стать добычей аллигаторов и водяных змей, притаившихся в береговых камышах. Сварив на ужин сушеную пираруку и намочив фарингу в воде, мы съели эти безвкусные кушанья с большим аппетитом. Один из рабочих, добродушный атлет Джером, отправился на охоту за свежим мясом и вернулся с неведомым маленьким зверьком, напоминавшим лисицу. Мы попробовали было сварить из него похлебку, но у нас не было соли, и сушеная пираруку нам показалась вкуснее.

Ночное развлечение нам доставили муравьи, построившие гнездо в тамбо, где мы повесили наши гамаки. Они сотнями лезли вверх по шестам и вниз по веревкам, и никакими средствами нельзя было от них отделаться. Кусочки ваты, смазанные вазелином и привязанные к крюкам гамаков, не оказались для них препятствием. Уснуть было невозможно. На помощь муравьям явились москиты, которые умудрялись проникать и сквозь предохранительную сетку. Мешали спать и маленькие обезьяны — квата, примостившиеся на соседних деревьях и всю ночь перекликавшиеся какими-то замогильными голосами.

Весь следующий день мы шли по местности, исследованной Маркезом в прошлом году, и провели ночь в другом тамбо, тоже им построенном. Однако, по мере нашего продвижения вперед, трудности пути все увеличивались. Местность становилась более холмистой, а лес делался гуще и непроходимее. Мы находились теперь на значительном расстоянии от реки Итакуаи, в области, не подверженной ежегодным наводнениям. Второй день оставил по себе приятную память: Джерому удалось из своего шомпольного ружья застрелить птицу «мутум», своим видом и вкусом напоминающую индейку, а мне посчастливилось убить жирного болотного оленя. Это случилось в тамбо № 2. Здесь был устроен целый пир, о котором вспоминали в течение нескольких дней.

Мы держали курс на запад, где Маркез ожидал найти большие площади, покрытые каучуковыми деревьями. Холмистая местность была изрезана речными долинами, и, спустившись к воде, можно было наблюдать уродливые головы водяных змей, которые, высунув головы, будто поджидали нашего прихода. Перейти через такие речки можно было только одним способом: срубить молодое дерево и перебросить его через ручей в виде моста. Чтобы не упасть в воду при таких переходах, мы вырезывали длинную тонкую палку и, опираясь ею о дно речки, переходили с ее помощью по стволу на другую сторону глубоких предательских вод. Мои нервы не выдерживали, однако, и я предпочитал переправлятся по импровизированному мосту ползком, цепляясь за дерево руками.

Тамбо № 3 мы построили сами, как и все последующие хижины, где устраивали привал. Место всегда выбиралось вблизи речки и очищалось от кустарника, так что получалось открытое пространство в виде квадрата, стороны которого равнялись приблизительно 25 футам. В углах квадрата мы оставляли по одному дереву и к ним прикрепляли крышу. Для этого составлялась рама из молодых деревьев, связанных между собою полосами коры дерева матамата, а поверх рамы клали гигантские листья мурумуру, длиною в 25–30 футов. Внизу натягивались гамаки, и таким образом мы были сравнительно защищены от ночных дождей, представляющих обычное явление в этих лесах. После скудного обеда из сушеной пираруку и фаринги или из дичи, которую нам удавалось подстрелить во время дневного перехода, мы забирались в гамаки, курили и слушали охотничьи рассказы или монотонные туземные песни.