В долине Аргуна - [77]

— Раз, два, три… Раз, два, три… Раз, два…

Шейх замер с задранными ногами. В коридоре послышались шаги, легко громыхнуло окошко в двери, и знакомый голос произнес:

— Заключенный Хушпаров! Письмо!

Шейх вскочил с коврика и бросался к окошку.

— Опять без марки, — сказал тюремщик. — Объясните вы им, что без марки можно слать только в армию. Или они думают, что вас мобилизовали? И на этот раз мне пришлось выложить из своего кармана десять копеек.

— Спасибо, гражданин тюремщик. Спасибо, добрая душа, — любезно закивал головой Хушпаров. — Сегодня у меня свидание, и мне принесут деньги. Я вам отдам.

— Уже семьдесят копеек.

— Да, я знаю. Я делаю узелки на бороде. Обязательно отдам.

Письмо было от Абдулрешида.

«Солнцеликий! — писал старик. — Из-за моей затянувшейся болезни мне долго не говорили, где ты и что с тобой. От меня скрыли и то, что суд над вами был здесь, в Тийна-эвл, в клубе. Ко мне приходил какой-то любознательный человек и все расспрашивал о тебе. Только потом я понял, что это был следователь. А теперь, благодарение аллаху, я совершенно выздоровел, и мне рассказали всю правду. Пять лет это не так много. Мне говорили, что в наших тюрьмах очень уютно, весело, хорошо кормят, некоторые там приобретают специальности и даже кончают заочно институты. У тебя, насколько мне известно, незаконченное высшее образование. Так не употребить ли эти пять лет на то, чтобы завершить его? Во всяком случае возможность у тебя для этого теперь есть, и я тебе в этом смысле даже завидую, ибо сам, как видно, так и умру с тремя классами медресе…»

— Старый дурак! — зло выругался шейх. — Он мне еще завидует!

Но Хушпаров напрасно ругался, злился и гневил аллаха. После той жизни, которую он вел в последнее время, жизни, полной неустроенности, тревог и риска, он действительно попал в прекрасные условия: тишина, покой, полная безопасность. Благодаря еще кое-каким сохранившимся связям ему удалось получить место в одной из лучших тюрем республики, а по счастливой случайности ему представили самую лучшую камеру, какая только была в тюрьме. И в самом деле камера на славу. Светлая, теплая, просторная, с прекрасным видом на Эльбрус. В редком санатории вам могут предоставить нечто равноценное. И все-таки Жума был недоволен. Каждый раз, когда он взглядывал на белоснежную вершину Эльбруса, из глаз его катились слезы…

«Ты, повелитель, очевидно, хочешь знать, какие новости в ауле, в совхозе, в районе, — продолжал Абдулрешид. — Новостей очень много. Перво-наперво, очень много свадеб. Салман женился на Саше Легаевой. Свадьба была на весь аул. Казуевы не поскупились. Дочь Ханбекова Комета вышла замуж за тракториста Эмина. Извини, владыка, но и с этой свадьбы я возвращался на своих стариковских бровях. Надеюсь, ты мне простишь это невольное нарушение святых заповедей. Ведь гулял весь аул! Тумиша тоже вышла замуж — за следователя Абуталипова из Грозного. Наконец-то нашелся достойный ценитель ее красоты. Я на свадьбу не пошел, отлеживался после предыдущей, но говорят, было грандиозно.

И Куржани…»

В глазах у Хушпарова потемнело, письмо выпало из рук, он повалился на койку. «Как? Неужели и она вышла замуж? — думал он. — А ведь я надеялся, что она моя горькая любовь, моя отравленная пешка, в конце концов все-таки станет моей супругой, когда я выйду отсюда…»

Его тяжелые раздумья прервал знакомый голос:

— Заключенный Хушпаров! На прогулку!

— А можно не идти? — жалобно пролепетал шейх.

— Можно!

— Спасибо, благодетель. Спасибо. И нельзя ли несколько капель валокординчика?

Выпив тридцать капель валокордина, Жума решился продолжить чтение письма.

«И Куржани тоже вышла замуж, — писал старик. — И знаешь за кого, солнцеликий? За лейтенанта милиции, который руководил операцией по вашей поимке. Оказывается, они познакомились и понравились друг другу, когда операция еще только планировалась».

«Как жаль, — заскрежетал зубами Жума, — что там же, в лесу, я не бросился на него и не задушил собственными руками!» Он отложил письмо, лег на койку и устало закрыл глаза.

Так он пролежал часа два. Заключенные давным-давно вернулись с прогулки. Вдруг послышалось осторожное постукивание в левую стену. Жума прислушался. Кто-то вызывал его. Он ответил: «Да, это я, шейх Жума. Кто ты? Что ты хочешь?» Несколько минут длилось молчание. Потом стук повторился: «О мудрейший из мудрых! По всем данным, аллах очень крепко заснул. Возможно, кто-то из неверных подмешал ему в чай нембутал. Все может погибнуть. Человечество на грани краха. Во что бы то ни стало надо разбудить. Есть план. Требуется твое согласие и участие. Верный раб Жебир».

— О господи! — взмолился Жума. — Этот оболтус тоже здесь! Как ему удалось попасть в такую хорошую тюрьму? Откуда знает, что я рядом?

Он выстукал: «Рад встрече. С прибытием. Какой план?» Жебир ответил: «Во время прогулки организовать зикир».

— Идиот! — не сдержался шейх. — Как будто все заключенные сплошь божьи будильники!

Ответил: «Гениально, но аллах может рассердиться, когда узнает, что его разбудили уголовники». Жебир помолчал и отстукал: «Ты прав, о мудрейший. Буду думать дальше». — «Думай, думай», — одобрил шейх.