В долине Аргуна - [61]

— Есть и другие варианты, — с шакальей любезностью сказал Бирка. — Вот, например, более завершенная фаза морального падения.

На новой фотографии ответственные уста уже слились с устами представительницы технического персонала.

— Как видите, Сату Халович, — Бирка бережно убрал фотографии, — вам придется выбирать, как говорит наш юный друг Алви, только между Сциллой и Харибдой: или вы призна́ете, что почтительно-преданный разговор со святым шейхом соответствует сути вашего отношения к нему, или вам надо расписаться в своем невероятном нравственном падении.

Ханбеков откинулся на подушки. Он тяжело дышал. Трудная борьба происходила в его душе.

— Значит, все-таки тайная аппаратура?

— Не скроем, кое-что было, — милостиво признался Бирка и тихо подбросил веточку в костер: — И еще неизвестно, что скажет по поводу этих фотографий своему Затухаловичу прелестная Куржани…

Именно «Затухалович» и явился вдруг каплей, переполнившей душу Ханбекова. Он вскочил, спрыгнул с кровати, забегал по комнате.

— Да! Да! Я стал Затухаловичем. Я истерзанный комок нервов в райисполкомовском кресле. Я предал свой служебный долг, свою семью, доверие избирателей… И все это — дело ваших рук, вашего Жумы! Хватит! Грозите мне чем угодно! Пусть позор, пусть тюрьма, но только без вас, без вашей банды ханжей и жуликов! Да, у меня может все рухнуть, все рассыпаться, но это лучше, чем оставаться с вами. Я еще найду в себе силы начать жизнь заново. Прочь отсюда! Я не желаю вас видеть!

Под крики Ханбекова мюриды тихо собрали свои подарки и исчезли.

Глава тридцать первая

Открытие нового клуба в Тийна-эвл прошло на славу. Вначале Али Сапарбиев сказал хорошую речь, в которой назвал это событие важной вехой в истории культурного развития аула и сердечно поблагодарил строителей, главным образом комсомольцев совхоза во главе с Салманом. Потом Кесират Казуева прочитала небольшую, но содержательную лекцию о строении Вселенной. В заключение состоялся прекрасный концерт. В нем участвовали почти все комсомольцы, которые строили клуб.

Веселые, оживленные расходились жители аула по домам. Переговаривались, делились впечатлениями, удивлялись и восхищались…

— Хорош, хорош клуб — ничего не скажешь. Какой зал, какая сцена! Постаралась молодежь. Салману спасибо.

— И буфет неплох. Вот бы еще организовали продажу горячих шашлыков…

— Кесират сегодня превзошла себя. Все так ясно да стройно. В самом деле, места-то не остается для аллаха на небе…

— Я, конечно, знала, что Тумиша поет, но чтобы так — не ожидала! Соловей! Ну прямо соловей!

— А мне больше понравилось, как пела Саша. Так чисто, так трогательно.

— И гимнастка не подкачала. Хоть в один ряд с Турищевой ставь. Это чья же будет?

— Не узнал? Да Комета, дочь Ханбекова, студентка.

— Вай-вай, как выросла!.. А про самого-то что слышно?

По особому дозволению Жумы на открытии клуба были и сектанты. Многим из них тоже понравились и пение, и гимнастика, и прочитанные со сцены стихи, но они опасались друг друга, боялись откровенности и потому шли молчаливой мрачной группой.

Заранее было условлено, что после клуба сектанты соберутся во дворе у Жебира, там, где совсем недавно происходил зикир. Когда все кто на чем расселись, хозяин, озаренный светом луны, начал заранее обдуманную речь:

— Братья будильники! Вы только что видели на сцене клуба прелестных девушек, которые танцевали и пели, молодых джигитов, соревновавшихся в силе и ловкости, образованную учительницу, рассуждавшую о строении Вселенной… Все это было интересно и красиво, кое-что даже обольстительно. Но, братья, это лишь еще раз показывает, как силен сатана! Всеми этими ловкими ухищрениями он старается отвлечь нас от молитв, от богоугодных дел, от служения аллаху. Эти голоса, что мы слышали, лишь кажутся ангельскими. На самом деле это голоса злых демонов, заманивающих нас в трясину греховности. Эти руки, что мы видели, лишь кажутся нежными. На самом деле они жадны и цепки, они готовы утащить всех правоверных в преисподнюю. Бойтесь этих голосов и этих рук! Бойтесь и избегайте! Бойтесь и избегайте Кесират, которая сегодня пыталась вывернуть наизнанку и опорочить небо, незыблемое пристанище творца!

Жебир помолчал, вспомнил свой огорчительный визит к Калимат, ее кеды и с пафосом закончил:

— Бойтесь, избегайте также и тех, кто, вместо того чтобы как можно чаще молиться, бегает мерзкой трусцой по окрестным горам.

Жебир замолк. Мюриды молчали. Стал слышен шум, похожий на шум ровно работающего вентилятора: это мюриды шевелили мозгами. Тяжкие думы одолевали их. Одни из них размышляли: «Неужели, когда дочь Ханбекова пела «Приходи на свидание, только без опоздания…», то это ее голосом сатана звал нас в преисподнюю?» Другие сопоставляли: «Если прелестные ручки и ножки этой гимнастки — лапы шайтана, то что же такое страшенные руки-ноги моей старухи?» Третьи безмолвно ужасались: «Ай-яй-яй! Ведь я тоже бегаю богопротивной трусцой…»

— Ассалам алейкум, будильники!

Как из-под земли рядом с Жебиром появился Жума. В свете луны он выглядел таинственно и значительно.

Мюриды задвигались в радостном оживлении.

— Да будет вольным твой приход, о мудрейший!