В долине Аргуна - [52]

— Только и всего!

— Учтите, — решительно сказал Ханбеков, — я ничего не слышал и ничего вам не советовал. В случае чего, я буду все отрицать. Честно об этом предупреждаю. И вообще я против такого плана. Решительно против, хотя, откровенно говоря, он смел и умен.

— Можешь быть спокоен, — Бирка потер руки. — Проведем дело на уровне мировых стандартов. Тебе не придется ни перед кем отвечать. Пошли, Сапи. Время не ждет.

Глава двадцать четвертая

Бирка и Сапи стояли на вершине южного склона Сюир-Корты. Внизу виднелась старая дорога, под ней — обрыв. Мюриды взмокли от только что проделанной работы: на самый кран склона поставили три огромных валуна. Стоит их чуть-чуть толкнуть, и они покатятся вниз, на дорогу, все разрушая на своем пути. На земле валялись ружья, ломы, веревки. На удобном выступе скалы стоял портативный телевизор. Несколько телевизионных камер, спрятанных у дороги, передавали сюда, на Сюир-Корту, четкое изображение ее отдельных участков. Мюриды пристально смотрели на экран.

— Жума сразу согласился? — спросил Сапи, утирая со лба пот.

— Да, он сказал, что не хочет кровопролития, но неверные не оставили ему другого выхода.

— Какое благородство, а? Не хочет! Хотя дело идет о Казуеве и Салмане — самых ненавистных наших врагах… А какое настроение у шейха? Он не тревожится? Не боится за операцию?

— Настроение у него отличное. Когда мы обсуждали план, как раз пришла прекрасная весть из Рейкьявика… Кстати, включи негромко транзистор.

— Какая весть? — Сапи повернул колесико, и послышалась плавная мелодия.

— Ну, ты же знаешь, что Спасский приехал туда еще двадцать первого июня, поселился в отеле «Сага» и начал играть в теннис. А Фишер все сидел в Нью-Йорке и требовал увеличить сумму приза. Приз и так не маленький — сто двадцать пять тысяч, хотя полагалось не больше восьми по уставу ФИДЕ. А Фишер говорит: хочу еще сто тридцать тысяч долларов, очень хочу, дайте!

— Губа не дура! Но — молодец! Красиво.

— Ловок! — с восхищением воскликнул Сапи. — Вот у кого учиться!

Сапи стукнул о землю ногой.

— Ты что — сдурел? — вздрогнул Бирка. — Валуны могут сорваться от любого неосторожного движения…

— Прости, пожалуйста. Что дальше?

— Дальше оставалось найти человека, который взял бы на себя роль дарителя ста тридцати тысяч долларов. Эту роль охотно согласился сыграть английский миллионер Джеймс Слейтер. Он известен, как ярый любитель шахмат, что было, конечно, особенно кстати.

— Откуда ты это все знаешь?

— От самого святого шейха. Он врать не будет, я думаю… Все это он мне рассказал под большим секретом после того, как мы закончили деловой разговор. Разрешил поделиться только с тобой…

На экране телевизора появилась какая-то фигура. Она стремительно мчалась по дороге. Мюриды смолкли, пристально следя за ее движением.

— Они? Машина? — чуть слышно прошептал Сапи.

— Готовьсь! — скомандовал Бирка.

Мюриды встали у валунов, не отрывая глаз от экрана.

— Ба! Да это кабан! — первый разобрался Сапи. — А там, смотри, появляются из кустов люди с ружьями. Это бригада учителей по убиению кабана-вредителя. Ее возглавляет дедушка Хамид. Вот и он!

— Ах, не спутали бы они нам всю игру! — сквозь зубы процедил Бирка. — Пронеси, аллах!

Через несколько мгновений кабан и его преследователи исчезли с экрана.

— Ну, дальше, — Сапи не терпелось узнать продолжение рассказа.

— Когда я был у шейха, — Бирка отошел на шаг от валуна и отстранил напарника — как раз получили известие, что Фишер явился в Рейкьявик. Жума от удовольствия потирал руки. Сообщили, что Фишер завалился спать, а переговоры от его имени начал какой-то священник в рясе.

— Минутку! — Сапи немного прибавил в транзисторе громкости. — Спортивные новости… Как раз! Это вдохновит нас перед началом операции.

Мягкий женский голос, рассказав о некоторых спортивных событиях дня, наконец с особой значительностью сообщил: «А теперь о шахматах»…

— Что она там врет?! — Бирка стукнул кулаком по приемнику, но женский голос все-таки договорил:

— Точно проведя эндшпиль, чемпион мира Борис Спасский на пятьдесят шестом ходу вынудил Фишера признать себя побежденным.

Бирка схватился за сердце и со стоном повалился на землю. А Сапи был в смятении: он думал и говорил всем об этом, что хочет победы Фишера, но вот победил Спасский и — о, ужас! — Сапи в душе этому рад! Он не успел до конца разобраться в своих чувствах, как на экране телевизора опять что-то появилось.

— Бирка! Вставай, машина! Они едут!

Действительно, это была машина Приходченко. Она все ближе, ближе…

— Что делать, Бирка? Вставай же, несчастный! Ведь впереди еще двадцать три партии. Вставай!

Но Бирка не мог подняться.

Вот машина исчезла с экрана и уже стала видна на дороге. Еще несколько секунд, и надо будет толкать валуны.

Глава двадцать пятая

Сапи вдруг не захотелось это делать. Но тут Бирка конвульсивно дернул ногой, она ткнулась в один валун, тот задел соседний, от движения зашевелился третий, и все они, бешено увеличивая скорость, ринулись вниз, на машину…

В комнате, где посетители ждут разрешения навестить больных, много народа. Здесь Кесират — жена Товсултана и его дочь Санет, здесь старая Калимат — вторая мать Салмана, здесь Приходченко и Саша, товарищи Казуева и Салмана по работе, комсомольцы совхоза. Слышится приглушенный тревожный говор.