В долине Аргуна - [47]

— Вы не могли бы, ата, сказать ясней? — настороженно спросил Салман.

— Конечно, конечно, — закивал головой старик. — Видишь ли, юноша, у каждого человека есть свои родичи, заступники, своя тейпа. Покалеченный тобой Бахаза, как мы все знаем, имеет очень большую и могущественную тейпу. Тебе известно, чей он племянник. Если в таких людей станут стрелять, чтобы лишить их кое-каких достоинств, то в этом мире уже невозможно будет жить…

— Да я же не стрелял в него! — перебил Салман. — И милиция уже знает, кто стрелял.

— Допустим, ты прав, — миролюбиво согласился Абдулрешид. — Но как бы то ни было, а после драки с тобой три искалеченных человека лежат в больнице. Как на это должны смотреть тейпы несчастных калек?

— Так что же вы хотите, ата?

— Я хочу одного: найди способ примирения с Бахазой и его тейпой.

Салман вспылил:

— Мириться с человеком, который хотел украсть девушку и насильно сделать ее своей женой? Подумайте, что вы говорите! Ведь это противоречит не только советским законам и современным нравам, но и древним обычаям вайнахов, которые никогда не прощали оскорбления родной женщины. Преступники протянули свои грязные руки к вашей внучке, а вы на их стороне! Да это же позор, это трусость, предательство!.. Вы первый должны были прийти ей на помощь.

Сапи тяжело дышал, сдерживая негодование. Лицо Усмана из белого сделалось зеленым.

— У меня никакой тейпы, — продолжал Салман, — но немало товарищей, друзей. А если бы их даже и не было, если бы я не мог рассчитывать ни на чью помощь, ни на чью поддержку, я и тогда бы никому не позволил протягивать хищные лапы к Саше. Никому!

Наступило тягостное молчание. Каждый думал, что же теперь делать. Наконец Абдулрешид, поглаживая бороду, сказал:

— Ты молод, Салман. А молодость всегда горяча. Я прощаю тебе твои оскорбления. Я хотел примирить тебя с Бахазой. Ты не хочешь. Что ж, я тебя прощаю. Но тейпы!..

— Плевал я на тейпы пройдох и насильников! Даже если их поддерживают Ханбеков и Жума.

Став из зеленого красным, Усман стукнул кулаком по коленке и крикнул:

— Не смей произносить священное имя шейха!

Сапи вскочил, готовый броситься на Салмана.

— Спокойно, друзья мои, спокойно, — осторожно протянул руки вперед старик. — Садись, Сапи… Скоро он все поймет. Аллах вразумит его… До свидания, Салман. Можешь идти. Мы еще не раз встретимся и поговорим. До свидания.

Выйдя на улицу, Салман с наслаждением вдохнул всей грудью чистый ночной воздух. Только теперь он почувствовал, как душно было в доме Абдулрешида, какой одуряющий запах источали пучки травы йиппар. Он еще раз глубоко вздохнул и, блаженно задрав голову вверх, уставился в звездное небо. Почти над головой ярко сияли звезды из тейпы Большой Медведицы…

Глава двадцать вторая

Прошло три дня.

Тумиша и Халипат по прямому указанию самого шейха прибыли из районного центра в Тийна-эвл для выполнения особо важного задания. Они расположились в доме одинокой молодой вдовы Мелижи. Этот дом, уютный и просторный, хорошо обставленный, окруженный большим садом, наилучшим образом подходил для выполнения того задания, которое дал Жума.

Настал вечер, когда все должно было свершиться.

Тумиша взволнованно ходила вдоль празднично накрытого стола.

— Успокойся, все будет хорошо, — сказала Халипат.

— Ах, нет, это ужасно! — Тумиша нервно затрясла головой. — Замужняя женщина, я вынуждена играть такую роль!

— Но ведь этого хочет сам твой муж, сам святой шейх. Так что тебе не о чем беспокоиться.

— А вдруг парень в самом деле бросится на меня? Он молод, симпатичен, а я тоже не старуха и не деревянная. И что, если я не устою?

— Во-первых, — рассудительно сказала Халипат, — грех, о котором будет знать муж, уже не грех, так как тут нет обмана. Во-вторых, если я не ошибаюсь, святой шейх еще ни разу не нарушил своей святости в твоих объятьях…

— Увы, это так…

— Значит, он муж тебе лишь в высшем, в святом смысле. А является ли измена такому мужу грехом, это еще вопрос.

— Да, но я бы все-таки не хотела…

— В-третьих, разве ты забыла, что на страже твоей добродетели будут стоять могучие и хорошо вооруженные силы?

— Они могут прийти слишком поздно…

— Только в том случае, если ты будешь слишком спешить.

Зазвонил телефон. Тумиша сняла трубку.

— Да, — дрогнувшим голосом сказала она. — Все в порядке. Можно запускать.

Халипат налила большую рюмку коньяка и протянула подруге:

— Выпей, и к тебе придет решительность. Помни, что мы лишь исполнители святой воли.

— Что ж, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Благослови, аллах, — Тумиша приняла рюмку и опрокинула ее в рот.

— Закуси яблочком. А я испаряюсь.

Халипат включила радиолу, поцеловала Тумишу и вышла.

Тумиша взглянула на себя в зеркало. Ей и так последнее время все говорят, что она очень похорошела. А тут еще румянец, вспыхнувший от коньяка, и неподдельная взволнованность, — она действительно была очаровательна.

В дверь постучали. Тумиша выключила лишние лампочки, оставив освещенным только стол. Дальние углы комнаты утонули в таинственном полумраке.

— Да!

Дверь открылась, и вошел Салман. Он был явно удивлен и смущен, увидев Тумишу.

— Здравствуй, — растерянно протянул парень.