В Дикой земле - [189]
— Я думаю…
— Я знаю, о чём ты думаешь, если не лишён совести. Вот тебе совет: когда начнётся битва, уходи так далеко, как только сможешь. Ты послужил поводом для тяжёлого, но хорошего дела и наш народ наконец-то стряхнёт с себя грязь бессмысленных междоусобиц, объединится против общего врага. Ярон наплодил мерзости, как это он умел всегда, поверил, что теперь за ним великая сила, но это не так. С тех пор, как Господ не стало, их прихлебатели покрыты несмываемым позором и уничтожены в своём бессилии. Все вместе как было заповедано, плечом к плечу будем мы биться и сокрушим… жаль, что не я. Беги, человек, здесь тебя не ждёт ничего кроме вечных страданий… Прощай.
— Постойте! — воскликнул Тобиус. — Господа! Что за господа?!
Серебряный Монкнут вздрогнул всем своим иссохшим, но всё равно обширным телом, захрипел и испустил дух, превратившись из личности в предмет. Остаток свечи к тому времени прогорел, и маг оказался один в темноте рядом с мертвецом, но увы, не только с ним. Окрепли тяжёлые мысли, воспылали вопросы, разрослись сомнения.
Каким-то образом посреди нигде, посреди земель, прозванных Дикими, он один ухитрился стать причиной войны, которая обойдётся… во сколько жизней? Сотни? Тысячи? Тысячи симианов, не людей, а обезьян, далёких и чужих сыну Вестеррайха, должны будут положить свои жизни на то, чтобы избавить мир от чего-то очень дурного. И их лидеров такой исход вполне устраивал.
Только человека, ставшего причиной, почему-то нет.
Он просидел подле тела довольно долго, слушая собственное дыхание, собственные мысли, и пытаясь нащупать внутри Путеводную Нить.
Выбор. Вопрос выбора появлялся перед волшебниками также часто, как перед обычными смертными. Роль Нити в нём играла странную роль, доводя до парадоксов. С одной стороны, маги любили утверждать, что судьбы не предначертаны, а с другой часто отслеживали, куда стремилась их Путеводная Нить и старались не натягивать её слишком сильно, послушно следовать. В чём же разница? А в том, что простые смертные не чувствовали никакой Нити, руководствовались наитием и тем освобождали себя. Маги же могли сознательно идти иной дорогой, отрекаясь от той, на которую легла Нить.
И тогда, в темноте, Тобиус принял решение не противиться своей.
День прошёл в тревожных заботах, и ко времени наступления заката все, кто мог сражаться, были над краем плато. Тысячи сару-рилл взяли в руки оружие, и первыми среди них готовились вступить в бой паладины. А кроме них вооружались все остальные симианы, которым не повезло попасть в западню. Выходцы из всех племён объединились как некогда прежде, хотя были напуганы и с надеждой смотрели на могучих горилл.
Зато эльфы не проявляли и тени страха. Боевой раскрас нанесённый на их лица единожды, почти не трескался, ибо воины дома Сорокопута, сражались и умирали бесстрастно. Они не удостаивали врагов выражениями ярости, боли, кровавого торжества, они были намного выше этого. Разве что долгие искусные пытки, которым подвергались их пленники, заставляли эльфов улыбаться.
Два чародея из их числа, творили магию на опустевшей площади, расплетали и сплетали заново древоходов, создавая из шести орясин одного гиганта в виде кабанообразного существа, из спины которого рос человекоподобный торс с длинными руками-хваталками. Заклинание происходило через красивый синхронный танец чародеев, состоявший из изящной череды жестов и магических песнопений. В это время Тильнаваль и рогатый лаушани пребывали рядом с Серебряным Дреммом, возглавившим воинство сару. Остальные Серебряные тоже заняли свои места среди воинов, они являлись главным оружием города, ровно как Направляющие Корса.
Солнце зашло. Над лесами раздался громовой рёв и Астрал заволновался, отзываясь на него. Серебряные ответили, колотя себя ладонями в грудь и ухая, дабы вселить в сердца сородичей отвагу. Их глаза горели белым, а глаза прочих сару воспламенялись решимостью. Крики и гомон вознеслись над Храмовым городом защитным пологом в дополнение к тому, что воздвигли чужеродные чародеи.
Из лесов выступили рогатые фигуры. Они скользили поодиночке, не держа порядка, не спеша и не медля, но за каждой тянулся ширившийся клин слепых чудовищ; огромные комья живых мышц перебирали отраставшими и убывавшими ногами, вышагивали, шатаясь неестественно, каркасные великаны.
Самый большой ком хищной плоти выбрался вперёд, неся на себе триглава. По мановению руки предводителя чудовищная рать замедлилась, а потом замерла в тишине.
— ВРЕМЯ ИСТЕКЛО, — долетел с низин тройственный глас, — ВЫДАЙТЕ МОЕГО ВРАГА, ИЛИ УМРИТЕ!!!
Ответа не было, сару приготовились к обороне, а эльфы намеревались поддержать их своей магией настолько, насколько смогут.
— РЕШЕНО!!! ТАК ТОМУ И…
Никто не заметил, как крошечная фигурка упала с края плато, однако все заметили, как в месте, куда она упала, родился источник ярчайшего света. Как гость из иного, светлого мира, он полыхнул и погас, а крошечная фигурка продолжила свой путь от города в сторону леса.
Тобиус был обнажён, если не считать сумки, что висела на его шее и длинного кожаного шнурка с десятками небольших пластинок на нём, — ожерелья. Пластинки были деревянными, глиняными, металлическими, костяными, на каждой помещались тонко нанесённые магические знаки, каждая была напитана гурханой. На том же ожерелье висели кольца волшебника, серебряное, вмещавшее дух бурана, и чугунное, в котором спал худукку. В правой ладони серый волшебник держал горсть всякого сора: гранитные камушки, крупные кристаллы морской соли, красные кристаллики мутного, дешёвого аловита. В левой лежал фиал с грибным эликсиром.
Гордыня виной всем бедам, и кому, как не волшебникам и магам, знать об этом? Ведь это они себялюбивые, жестокие, эгоистичные, жадные и испорченные собственным могуществом гордецы, отчаянно цепляющиеся за власть! Да, они действительно мудры, на многое способны, порой по-настоящему отважны и верны древним заветам, но все это становится столь незначительным, когда волшебники вновь начинают бороться за превосходство внутри своей древней касты. А если еще один из них, истинный безумец, одурманенный амбициозными мечтами, решает, что пора менять мировой порядок?.
Грядет смена эпох, век девятнадцатый от Низложения Кафаэриса подходит к концу, век двадцатый уже на пороге. Старкрар, как и вся Мескийская Империя, готовится к празднованию светлого праздника Йоля, чтобы проводить старый век и поприветствовать новый.Но не только туман и мороз разгуливают по заснеженным улицам ночной столицы. Нечто бесчеловечное прячется в грязных переулках трущоб, поджидая своих жертв. Кровавые расправы ужасают подданных империи, распаляя межвидовую ненависть, высокопоставленные чиновники погибают загадочной смертью в собственных особняках, агенты тайной службы пропадают без следа, и невесть откуда взявшиеся террористы совершают один ужасающий теракт за другим.
Майрон Синда прошёл долгий путь, прежде чем уйти от мира. Он был волшебником, исследователем, воином, полководцем – и военным преступником. Он устал. Но даже после всех подвигов и преступлений мир не желает оставлять его в покое. Грядут Последние Времена, чудовища и мор пожирают человеческие земли, из Дикой земли ползёт красный туман, а пророки сходят с ума от голоса в темноте. Майрону придётся вновь встать на пути неизбежного и попытаться развернуть события вспять. Комментарий Редакции: "Огненное" продолжение романа "Песнь копья", в котором помимо увлекательных приключений и жарких сражений герой столкнется с неожиданной проблемой: как не стать богом в мире, где все так жаждут его прихода на грешную землю.
Если ты волшебник и хочешь чего-то добиться в этой жизни, найди себе достойного господина, ибо волшебник без господина – это волшебник без будущего. Тысячи лет назад величайший из магов Джассар Ансафарус молвил, что отныне волшебникам не дозволено самим властвовать и всем владеть, а лишь советом и службой могут они поддерживать троны своих господ – смертных государей. Слово Джассара стало законом магии, и с тех времен по сию пору закон тот сам следит за своим соблюдением, безжалостно карая нарушителей.Тобиусу двадцать лет, и три четверти жизни он провел за неприступными стенами Академии Ривена, постигая Искусство в меру сил своих.
Небольшой рассказ, никак не связанный с другими моими произведениями. Повествование ведётся от лица наёмного стрелка, подрядившегося выполнить опасную и грязную работу для опасных и грязных людей. Мир вокруг походит на Европу 17 в. где, однако, существуют самые настоящие чудовища и стрелки с паранормальными способностями — фламспиттеры. Развитие порохового оружия в этом мире оказалось настолько пагубным, что после Великой Войны, артиллерия оказалась под абсолютным запретом, а личное пороховое оружие облагается огромным налогом и владеть им могут лишь избранные, такие как обученные элитные мушкетёры, богатые дворяне либо всё те же наёмники фламспиттеры.Илья Крымов.
Бриан л'Мориа отправляется в мир в Темноте. Это произведение вряд ли когда-либо войдёт в какой-либо сборник, или будет присовокуплено к какому-нибудь из моих романов исходя из его объёма и полной самодостаточности. Писалось ради удовольствия. Хотелось описать для читателя тот, другой мир, где обитает Темнота и её пасынки, но писать ради этой темы целый роман было как-то недосуг. Описанные ниже события имеют место быть в обширном временном промежутке между романом "Дети Силаны. Паук из Башни" и его пока ещё недописанным и не изданным продолжением.
Судьба не очень ласково обошлась с Гримбертом, маркграфом Туринским. Он многое поставил на карту в хитрой политической игре - и почти всё потерял. В прошлом властитель человеческих судеб, самоуверенный интриган и тщеславный аристократ, он лишён всех своих титулов и ослеплён, в одночасье превратившись в слепого калеку, вынужденного жить подаянием. Но маркграфа Гримберта подданные не прозвали бы Пауком, если бы он так легко поддавался отчаянию. Он знает, где-то далеко в смертельно опасных Альбах находится то, что поможет ему поквитаться с врагами за все пережитые унижения и, кто знает, может, вернуться в привычное ему место на вершине пищевой цепочки.
Смерть – не всегда конец, а рай и ад – не единственные варианты существования в посмертии. Что делать человеку, попавшему в такой вот другой, неожиданный вариант, если тот его совсем не устраивает? Как действовать в непонятной ситуации, в которой почему-то никто не спешит объяснять, кто ты теперь вообще такой, где находишься, и как отсюда выбираться? А редкие встречи с твоим тюремщиком, который по какой-то причине называет себя наставником, только рождают новые вопросы.
Я — выпускник Космоакадемии. И должен был стать офицером на одном из звездных кораблей. Но вместо этого меня отправили в распоряжение контр-адмирала Дорофеева. Моя служба в Космофлоте началась с задания, которое больше подходило для гражданского курьера.
Все события в этом тексте выдуманы и не имеют никакого отношения к известной игровой вселенной. Совпадения - случайны и не претендуют на какой-либо лор. Господам заклёпочникам и ревнителям веры - что лоялистам, что хаоситам и прочим: Не тратьте силы. Писалось для фана, не более того. Если Ваша вера сильна и всё, не совпадающее с ней ересь - не читайте. Нервы - они дороже. Ну а всем остальным - absit invidia verbo!
Не наш мир, не наша реальность, знакомые нам проблемы…Ученик старшей школы Эмильен Дано обретает свой Дар. Теперь он должен служить на благо всех Городов-под-Куполами, ведь Дар это возможность управлять энергией, которую отдает каждый горожанин на благо и во имя безопасности Города. Его ждут приключения, битвы с безумными вторженцами, и конечно же слава! Или все несколько сложнее, чем ему представлялось?
Бредёшь в глуши один, воришка? Бурчит живот и хмур твой лик? И тёмной нитью сквозь мыслишки Проник отчаяния крик? Идёт война. Ты выживаешь. Морали нет. Сам за себя. И видя вдалеке деревню, Ты предвкушаешь: «Вот судьба…» И только в глубине сознанья Инстинкта тщетный слышен вскрик: «Постой, дружище, ты же знаешь, Нутром ведь чуешь — западня». Одно селенье в чистом поле И километры пустоты. Отшельники не любят новых, А «новым» для них станешь ты. Но ты плевал на все запреты, отбросил страх, Ты хочешь жрать. И встав у дуба, зорким глазом осматриваешь Вражью рать. Сомненья заткнуты за пояс, И зреет в голове твой план. Постой, воришка! Думай здраво. Не лезь в капкан… 18+.