В Дикой земле - [169]

Словоформулы были повторены много раз подряд, пока гурхана струилась из тела мага сквозь восстановленную кровь. Бурая жидкость ходила ходуном внутри сосуда, становясь гуще. Наконец чаша вырвалась из рук и содержимое ударилось оземь плотным упругим комком. Тобиус смахнул со лба пот и улыбнулся:

— Круоромантия[49] освоена. Меня могут за это сжечь… потом.

Комок, медленно переваливаясь, пополз куда-то, такой омерзительный, но вместе с тем такой забавный малыш, движимый единственным желанием, — вырасти. А чтобы вырасти ему требовалось больше крови, которая находилась в теле хозяина. Будучи посаженным обратно в чашу, он пытался лезть наружу, безошибочно тянясь в сторону парзуха.

Гигантский хищник ушёл далеко на северо-запад, не став преследовать упущенную добычу, и маг отправился за ним. Вновь рискуя шеей. На своём пути он едва не стал добычей стаи существ, похожих на голых восьминогих кошек с шипастыми хвостами, которые мчались по ветвям в тысячу раз ловчее симианов. В другой раз из чащи выметнулась ладонь, на которой уместился бы трёхэтажный дом; чудом проскочив меж пальцев, Тобиус поднялся над деревьями и продолжил полёт. Сквозь Истинное Зрение он выглядывал большие ауры, обширные источники жизни, и ведает Господь-Кузнец, этого в Дикоземье было хоть отбавляй, пока, наконец, не нашлась та единственная.

Зверь неспешно двигался по лесу, продолжая свой вечный поиск пищи, неутолимо голодный, бесконечно жадный, беспощадно яростный. Он берёг силы, выискивал что-то достаточно большое, ради чего стоило ускориться.

— Что ж, — чаша с кровянником улетела вниз, — с нами Господь-Кузнец, что может пойти не так, верно?

— Фря! — донеслось из сумки.

— Разберусь!

Тобиус снизился, полетел между деревьями, быстро нагоняя ящера, а когда проходил над шипастой спиной, ударил по ней Топором Шааба. Взлетая выше, он слышал… он ничего не слышал, ибо гигант молчал, и это было жутко. Крутой вираж и новый заход с уже несколькими взрывными снарядами. Затем были Ледяные Копья, Каменный Кулак, Кислотные Стрелы, всё, чтобы причинить парзуху боль, разъярить его как следует, заставить сшибить пару деревьев, а потом, снизившись, припустить прочь в соблазнительной близости от пасти….

— Получилось! Получилось… Господи, не дай сгинуть!

Волшебник мчался испуганной мухой, слыша, как великан древнего мира сотрясал землю позади. Звук его шагов придавал такой скорости, что окрылённый страхом Тобиус смог бы опередить канареечного йуки[50]!

С безумной скоростью волшебник стремился на юг, подогревая интерес чудовища к себе всё новыми ударами. Приходилось держать выверенную дистанцию, чтобы не стать кусочком плоти между зубами, но и не позволить вниманию гиганта рассеяться. Надо было подпитывать его интерес, разжигать тихую ярость, не позволять отвлекаться на иную добычу. Лишь одно было хорошо, — там, где нёсся парзух, все остальные охотники до человеческой плоти растворялись среди зелени.

Это оказалось ровно настолько тяжело, насколько Тобиус ожидал. Вечный ящер не нуждался в сне, он лишь время от времени бросался на ту или иную дичь, что оказалась недостаточно расторопна чтобы убраться с пути, а вот Тобиус уставал. Прилив Сил поддерживал его всё хуже, требовался сон. Он держался как мог, перебивался короткими передышками, прячась от преследователя на самой вышине, после чего приходилось бросаться искать парзуха. Поразительно было, какое расстояние гигант покрывал за три-четыре часа, когда терял из виду больно жалившую муху.

Ценой огромных усилий Тобиус обвёл парзуха по широкой дуге, минуя меловую пустошь, и явился в царство симианов, в надежде, что сару-хэм не подвели. Серый волшебник протащил великана к ущелью, успевая замечать, что деревни и подвесные дороги пустовали, а в воздухе витал запах горелого. Сару-хэм стянули народ за городские стены и подпалили костры, чтобы напитать воздух леса дымом и спрятать запах массы живого мяса, дрожавшего за исполинским частоколом. Слава Господу-Кузнецу, они действительно знали, что делали!

Пролетев по обезьяньему лесу, волшебник вывел парзуха к подножью плато, туда, где при входе в ущелье, теперь перекрытом изгородью, собрались сотни голов скота. Тобиус сделался незаметным и взмыл вверх, глядя, как вечный ящер, уже забывший о нём, ринулся к невесть откуда взявшейся добыче. Трубя в ужасе, дунтранки потекли прочь от ограды вглубь ущелья и вскоре парзух ворвался следом, не обратив внимание на тесные каменные стены, что превышали высотой его самого.

Бойня растянулась по всей длине, хищник прошёл от начала до самого конца и закончил кровавый пир, добравшись до тупика. Стоило воплям скотины стихнуть, как над краями ущелья поднялись сотни симианов и сотни камней единовременно рухнули вниз. Зверь заметался, но поздно, — он был в ловушке, длинное тело не могло развернуться, чтобы обратиться в бегство, а камнепад лишь наращивал скорость. Полетели вниз огромные валуны, которые подкатывали и сбрасывали десятки крепких мужчин; они рушились на хребет, ломая колючки, придавливали тело ко дну всё сильнее. Шло время, камни мельчали, но не переставали падать, засыпая тело, гигант задыхался, еле-еле мотал тяжёлой головой. В определённый момент его огромная пасть открылась и парзух подал-таки голос, издал протяжный тоскливый рёв, обращённый небесам.