В дебрях Африки - [43]

Двое из фуражиров не вернулись, но нам некогда было их ждать. Мы двинулись с своей голодной стоянки и перешли на другую, на восемнадцать километров дальше.

Один из людей отряда № 3 уронил свой ящик с боевыми снарядами в воду, и груз пропал.

Кеджели украл ящик патронов винчестерского образца и сбежал. Селим стащил ящик, в котором были новые сапоги для Эмина-паши да две пары моих собственных, и тоже сбежал. Уади-Адам скрылся, забрав целиком все пожитки доктора Пэрка. Суеди, из отряда № 1, покинул на дороге вьюк, а сам пропал неизвестно куда. За ним исчез и Учунгу, захвативший с собой ящик ремингтоновских патронов.

12 октября мы прошли семь с половиной километров на юго-восток. Вельбот со своим экипажем далеко отстал от нас, задержанный порогами.

Нам захотелось переплыть за реку, чтобы снова попытать счастье на северном берегу. Стали искать челнок и один приметили, но он был у противоположного берега, а река в этом месте была до ста метров шириной, и течение так быстро, что при теперешнем изнурении ни один из наших лучших пловцов не мог бы с ним справиться.

Разведчики заметили еще другой челнок, причаленный к острову немного выше нашего привала и не далее сорока метров от южного берега. Трое охотников вызвались плыть за челноком, и между ними один из пионеров, Уади-Асман, человек серьезный, благонадежный и опытный в странствованиях по многим африканским землям. Я обещал двадцать долларов награды за успешное выполнение задачи. Асман был не такой смельчак, как Уледи, лоцман вельбота, и далеко не отличался такой отвагой и решимостью, но зато он был в высшей степени осторожный и разумный человек, и я ценил его очень высоко.

Эти трое людей задумали перебраться через реку по небольшому порогу, чтобы от времени до времени опираться на торчавшие под водой утесы, В сумерках двое из них вернулись с печальной вестью, что Асман утонул: он попытался плыть с ружьем за спиной, его унесло течением в водоворот, и он погиб.

Решительно во всем мы были несчастливы: наши старшины все не возвращались, и мы тревожились, здоровые и крепкие люди дезертировали, число ружей быстро уменьшалось, множество боевых припасов раскрадено; Ферузи, наилучший после Уледи из наших матросов, превосходный человек, честный, отличный солдат, безропотный носильщик, умирал от раны, которую дикарь нанес ему ножом в голову.

На другой день опять дневали. Мы намеревались снова переправиться за реку и сильно беспокоились о наших шести старшинах, в числе которых был и Решид-бен-Омар, т. е. "Отец народа", как его называли.

Так как они ничего не взяли с собой, кроме своих ружей, одежды и достаточного количества патронов, то я рассчитывал, что такие люди как они, могли пройти больше 150 км в эту неделю, т. е. с тех пор, как мы выступили из стоянки, где оставили Нельсона. Стало быть, если они за это время все еще не дошли до селения маньемов, то чего ожидать нам, нагруженным вьюками, с целым караваном отощавших и отчаявшихся людей, которые всю неделю питались только парою бананов да дикими плодами, ягодами и грибами. Люди начали уже совсем погибать от такого продолжительного поста. Трое умерло накануне.

К вечеру подоспел на вельботе Джефсон и привез кукурузы, которой досталось по двенадцати чашек на каждого, из белых. Для европейцев это было спасением от голодной смерти.

15-го числа, сделав на деревьях пометки вокруг места нашей стоянки и начертив углем путеводные стрелы на случай, если старшины сюда придут, экспедиция переправилась на северный берег и расположилась лагерем в верхней части гряды холмов. Вскоре умер от своей раны Ферузи Али.

Люди дошли до такого изнеможения, что я не решился развинчивать вельбот для переноски его по частям; впрочем, если бы теперь посулить им все сокровища мира, они не в силах бы сделать более того, что и так делали по первому моему слову. Я разъяснил им наше положение, обратившись к ним со следующей речью:

— Друзья мои, вот вам, в кратких словах, изложение наших дел. Вы выступили из Ямбуйи в числе 389 человек и взяли с собой 327 вьюков. У нас было 80 человек лишних носильщиков, которых мы предназначали на смену тем, кто мог заболеть или ослабеть по дороге.

В ставке Угарруэ мы оставили 56 человек, а в лагере с капитаном Нельсоном еще 52. У нас должно теперь оставаться 281 человек, а вместо того нас всего лишь двести, включая шесть отсутствующих старшин. Семьдесят один умерли, убиты, либо бежали. Но из вас только полтораста в состоянии нести вещи, а потому мы не можем тащить за собой этот вельбот. Как вы думаете, не лучше ли будет затопить его здесь, у берега, а самим скорее итти вперед и, чтобы не умереть в этих лесах, добывать пищу и себе, и тем, которые остались с капитаном Нельсоном и дивятся теперь, куда мы все подевались. Не мы ведь носим вельбот, а вы, так скажите же, как нам лучше поступить с ним?

И офицеры и команда высказали много различных соображений, пока, наконец, У леди, — все тот же верный слуга Уледи, о котором я упоминал в своей книге "Через черный материк", — не разрешил вопроса.

— Господин, — сказал он, — мой совет таков: вы идите вперед, ищите маньемов, а я и матросы пойдем через пороги, и мы будем работать как придется — на шестах, на веслах или на бечеве. Два дня я буду так подвигаться вверх по реке, и если до тех пор не нападу на след маньемов, то пошлю к вам вдогонку людей, чтобы нам не разобщаться. Не может быть, чтобы мы с вами не сошлись, потому что и слепой человек может дойти по той дороге, которую прокладывает караван.