В чужом городе - [15]

Однажды на рыбалке, на зимней рыбалке, я простыла. К тому времени я уже аспиранткой была. К вечеру поднялась температура, попала даже в больницу. Врачи обнаружили двухстороннее воспаление легких. Геннадий навещал меня каждый день. А время было уже другое, началась эпоха девяностых, настоящий кошмар для научной среды. Геннадий с его умом и энергией ушел практически полностью в бизнес. Сначала проекты делали для заказчиков, а затем он увлекся и ценными бумагами, и еще каким-то бизнесом, на кафедре он появлялся уже редко. Но меня он в больнице навещал. И даже умудрялся с Москвы привозить профессоров консультировать местных врачей. Кто-то ему посоветовал, чтобы я после выписки побыла где-нибудь на юге, в санатории. Он привез меня в маленький городок, где у него уже было небольшое дело…

Но, ты знаешь, не было у меня по отношению к Геннадию любви, а была просто какая-то привязанность. Я привыкла его чувствовать рядом, привыкла, что он всегда есть, привыкла, что он всегда готов исполнить мои желания. Это переросло уже в привычку. А здесь мы стали жить в одном доме, он ухаживал, хорошо ухаживал, красиво ухаживал, но не было любви, которая пришла ко мне позже… Но, тем не менее, мне было с ним хорошо. Он продолжал заниматься бизнесом, делал упор на недвижимость.

Когда я окрепла, он отдал мне в управление кафе, чтобы я тоже приобщалась к новым правилам жизни. Это было его свадебным подарком… Вскоре после моего выздоровления он сделал мне предложение.

– Это хорошо иметь техническое образование, но хорошо иметь и экономическое. Так что давай, учись, – сказал он мне после медового месяца.

Одна из первых экономических школ была в Стокгольме. Занятия проходили на английском языке. Московский филиал назывался Высшей школой экономики. Туда я и направилась.

Оплатил это все Геннадий, конечно.

Таким образом, я подучила экономическое образование. После обучения сразу начала работать, при помощи Геннадия стала приобретать в собственность рестораны и кафе. К тому времени его уже в городе все знали. Он был душой компании, все его любили, даже в городском управлении… Еще бы! Один из самых крупных налогоплательщиков. Но судьба распорядилась по-своему…

Однажды он с друзьями поехал на охоту, а обратно не вернулся. Они попали в шторм, и машину их занесло – упали с обрыва. Все шесть погибли… Через два дня их нашли.

Вот так я овдовела… Геннадий был предусмотрительным человеком. Оказывается, он предусмотрел многое, поэтому в документах был пункт о том, что в случае его гибели все имущество – движимое и недвижимое – перейдет ко мне… В других городах я избавилась от имущества, а здесь осталась. Живу в этом городе, потому что и он здесь жил. К тому же, я много времени здесь провела после выздоровления – привыкла. Но, по правде говоря, иногда мне кажется, что жизнь моя застоялась. Грустно жить без любви, но страшно мне вновь ошибиться в человеке и в своих чувствах…

…Она замолчала, но на меня не смотрела, а смотрела все также в кофейную чашечку. Кофе там уже не было, а вот гуща осталась…

Она помолчала, а затем обратилась ко мне:

– Лень, ты говорил, что любитель-рыболов?

– Да, я люблю рыбалку!

– Хочешь, организуем завтра?

– Не знаю. Надо снасти, прикормку, наживку…

Наталья улыбнулась и сказала, что это не проблема. Она достала телефон и кому-то позвонила.

– Владимир Андреевич, – сказала она в трубку, – я хочу выйти завтра на рыбалку.

Она поинтересовалась о яхте и договорилась, что к утру мы с ней подъедем к пирсу.

Когда она договорилась и закончила разговор, она посмотрела на меня, улыбнулась и, пожав плечами, сказала:

– Все, завтра будем вместе на рыбалке.

Вечером мы вновь заговорили об этом, и она спросила меня, какая рыбалка мне нравится.

– Знаешь, а я вообще морской рыбалкой не увлекаюсь. Правда, не так давно, когда отдыхал в Турции, мы выезжали на яхте рыбачить, но мне это не доставило большого удовольствия. Я больше люблю прудовую и речную рыбалку. Наверное, так еще с детства пошло… Когда я жил в Новокубанске, мы ходили рыбачить на Кубань, поэтому я и привык. Разную рыбу мы там ловили… Голавль, усача, пескарей, плотву… Был там и пруд неподалеку, искусственно вырытый как резервный водоем для спиртзавода. По весне в этот пруд запускали мальков, подкармливали их зерном, пшеницей, благо на спиртзаводе всегда оставалось то, что не годилось в производство. А в августе рабочие спиртзавода получали пропуска. Пропуска эти получали и мы с ребятами. Нам отец такой подарок делал… До сих пор не забуду зеркальных карпов, сазанов, которых мы там вылавливали, – такие крупные, что частенько обрывали нам снасти. Позднее в Питере я ездил рыбачить на Нарву, а там, как писал еще сам Пушкин: «Одна заря спешит сменить другую, дав ночи полчаса». Зорьки-то дают друг другу полчаса, а пограничники нам, любителям рыбалки, устраивали испытания: то они давали разрешение рыбачить с шести утра до восьми, то с семи до восьми… Но это все мелочи, главное – это то, что рыба там хорошая! Это подтверждал даже мой кот. Рыбу он ел только ту, которую я ловил в Нарве. Говорят, что все сточные воды очищаются, и Нева теперь стала чище, но мой кот от рыбы, пойманной в Неве, заливе или в Луге, отворачивался. То ли дело в Нарве!