В/ч №44708: Миссия Йемен - [28]

Споры были разные, иногда бывало трудно сдержать улыбку. Вспоминаю свой спор с одним из лаборантов, о том, что цивилизация — это всегда лучше, надо есть ножом с вилкой, и лучше мыть руки перед едой. Хамуд делал круглые глаза:

— А зачем же тогда Аллах дал человеку руки?

Возразить трудно, да и незачем, но руки мыть я лаборантов научил, по крайней мере во время совместного приема пищи, на дежурстве.

Многократно приходилось спорить на тему, Аллах ли создал землю и людей или все-таки это результат глобальной эволюции материи… Надо было находить правильные, не обидные для них слова, учитывая в целом невысокий образовательный уровень. Но мы всегда находили компромисс.

Коран не запрещает пить вино (как многие думают), есть расхожее выражение в арабском о том, что «питие вина — грех», но в Коране прямого запрета нет. Я долго не мог понять в чем же тогда причина столь нетерпимого отношения к алкоголю во многих арабских странах, но понял только тогда, когда услышал одно из изречений Корана: «Не приближайся к молитве, если ты пьян». Под воздействием алкоголя молиться нельзя, это грех 100 %. Но проблема в том, что молятся мусульмане аж 5 раз в день, и, таким образом, честному человеку никак не представляется возможным выпить по-настоящему, чтоб этот абсолютный запрет не нарушить, если только совсем чуть-чуть!!

…Приехав однажды утром на работу, в 6-ую свою, танковую бригаду, я обратил внимание на то, что зам командира бригады, Исмаил, как-то необычно невесел, а у меня с ним были неплохие, почти дружеские отношения, мы в шахматы играли, беседовали часто «о судьбах мира» и пр. На мой вопрос «Что случилось?», он неожиданно ответил:

— Сын вчера умер.

Я был в шоке, пытался утешить, какими мог известными словами, но еще больший шок я испытал, когда он ответил мне на это:

— Бог дал, бог взял. Чего теперь…

Единственное, по-моему, в шахматы мы с ним в тот день не стали играть. Конечно, в семьях у йеменцев было много детей, по 10–12 человек, но такого отношения к жизни я не мог себе и представить.

Я повторюсь, на мой взгляд, йеменцы как народ, очень добрые, отзывчивые, абсолютно лишенные типичной арабской заносчивости, может чуть простоваты в поведении, не испорченные цивилизацией или мега-идеями о своем особом предназначении, им этого никогда в истории не требовалось, подтверждать некую свою миссию, как многим другим арабским племенам — покорителям, кочевникам. Жили себе люди тысячелетия на склонах гор Счастливой Аравии, никого не трогали, отбивались, как могли и когда могли, от иноземных завоевателей, но по характеру — абсолютно мирные люди. Южан испортил «коммунизм», как и все другие народы, прошедшие через его чистилище, но северяне оказались к идеям товарища Маркса невосприимчивы, что помогло им сохранить свою историческую первозданность. Йеменцы по сравнению с другими арабскими народами в моей шкале оценок занимают высшую ступеньку. Они просто лучшие.

Я провел много лет в Ираке, я часто общался по работе и потом, туристом, с египтянами, иорданцами, кувейтянами, марокканцами, тунисцами, да практически с людьми из всех арабских стран, так что сравнивать могу, здесь не стану давать оценок другим народам арабского мира, хотя хотелось бы, знаете…В подметки они все не годятся йеменцам с точки зрения человеческих качеств. Йеменцы — вне конкуренции.

В силу специфики того политизированного, ненормального времени, друзей из числа йеменцев у меня не получилось (как и из числа граждан других стран). Мы сблизились с одним парнем, правда, в конце уже — капитаном ВВС Ноуманом. Он даже потом, когда прилетал на переподготовку в Союз, был у меня в гостях в Москве, мы с ним ездил на дачу к мои родителям, в Ашукинскую, вопреки строгим запретам и для него и для меня, но все равно дружбы настоящей не получилось, слишком уж все отношения были под микроскопом спецслужб, ни к чему это было, ни мне ни ему. Я уже работал в «Разноэкспорте», мне предстояло делать карьеру во Внешторге, а ему — у себя в войсках, где тоже несанкционированные контакты с иностранцами не приветствовались, мягко говоря. Время было такое…

Какое-то время мне казалось, что у нас намечается дружба с Абдурахманом Джейляни, врачом — терапевтом из Госпиталя. Он был грузный парень, чуть за 30, и к тому же чернокожий, абиссинских кровей. Он долго учился в Союзе, ему не все там нравилось, он мне жаловался, что особенно горько ему было, когда его где-нибудь в переходе обзывали «черножопым», «обезьяной», на глазах у его русской жены….

«Абдурахман, это, знаешь, издержки латентного расизма» — я пытался ему объяснить, что, вообще-то русские не такие, мы негров любим. Но дружбы не случилось, он ушел из госпиталя и открыл частную практику, стал очень богатым по йеменским меркам, и плавно пропал с моего горизонта.

…Учиться водить машину я начал сам в 1979 году, в Мафракском гарнизоне. Вот так просто, сел за руль старенького военного джипа Toyota, и стал учиться прямо на поле для строевых занятий, в свободное время. Через какое-то время, оценив навыки, хабиры мои доверили мне вести уже «настоящую», полноприводную Toyota Land Cruiser, по дороге с работы, хотя, прав, конечно, у меня никаких не было, да кто их спрашивал? Ни одного разу, ни одного, ни один дорожный полицейский ни одну машину с советскими специалистами просто так, для разговора не остановил. Да я, честно говоря, не видел, чтоб и йеменцев останавливали «для проверки документов», если только в военное время, да на блок-постах. На дорогах в стране — «гаишников» просто нет, есть только военные, на постах. Во — первых, самих дорожных полицейских в Йемене, прямо скажем, было немного, во-вторых, видимо, у них вообще задача была какая-то другая, может даже именно регулировка дорожного движения, как бы ни абсурдно это не звучало с высоты нашенского, российского опыта организации службы ГАИ-ГИБДД. Это культурологическая разница.