В цель! Канонир из будущего - [47]

– Лихо ты его! – Меня хлопнул по плечу кто-то из княжеских приближенных.

Я аж присел и скривился от боли.

– Ты чего?

Я приподнял рубаху. На повязке выступило немного крови.

– Ой, прости – не знал. Это я от радости за князя нашего. А то уж тут предлагали рану прижечь, да вовремя о тебе вспомнили.

Я наказал княжеской прислуге, как ухаживать за раненым и, пообещав завтра осмотреть воеводу, откланялся.

К дому меня сопровождал тот же ратник. Когда прощались, он сказал:

– Ты уж извини, сам ты ранен, в покое надо полежать, нешто мы не понимаем. Но и в наше положение встань – все-таки воевода заслуженный, больше головой работает, попусту кровушку не льет. Мы с ним еще на Литву вместе ходили.

Мы простились, и я пошел в дом.

Даже такая небольшая нагрузка потребовала от меня напряжения всех сил. Едва сбросив сапоги, я упал на постель. Вероятно, крови я потерял больше, чем мне показалось.

Ко мне тут же пришел Илья и поинтересовался, что с воеводой. Узнав, что рана не смертельная и князь будет жить, успокоился. После Ильи пришла Дарья, принесла на подносе еду.

Едва прикоснувшись к еде, я провалился в глубокий сон.

Утром проснулся бодрым, рана почти не беспокоила, оставалась легкая слабость. Просто удивительно, как быстро восстанавливается организм. Натуральные ли продукты тому причиной или стрессовая ситуация, но я заметил, что раненые вставали на ноги быстрее, чем в мои времена.

Я собрал сумку и на шведском коне отправился на осмотр князя.

Меня узнали в лицо, пропустили беспрепятственно. Князь уже сидел в постели, рука его была в лубке и примотана к телу.

– Ты кто таков? Почему к князю без стука? – грозно свел брови воевода.

– Да ты что, Василий-батюшка? Лекарь же это, вчера тебе пулю из раны доставал да на руку сломанную лубок накладывал. Нешто не признал, – сказала одна из двух женщин, что находились в комнате.

Честно говоря, я их не помнил. Я вчера и сам был не в том состоянии, чтобы запоминать всех окружающих.

– А, тогда извини, промашка вышла. Я ведь вчера почти не в себе был.

– Знаю – сам оперировал.

– Мне доложили, что ты и сам ранен. Это правда?

– Истинно так.

Князь усмехнулся:

– И где лекарь пораниться мог? В подвал пьяным упал?

– Да почти.

Разговор мне не нравился. Высоко себя князь ставит. Я встречался с людьми и более высокого звания и положения, которые вели себя просто и доступно. Для врача ведь все равно – ремесленник ты или князь: болячки лечатся одинаково и умирают от них тоже одинаково. Хоть царь ты, хоть князь, хоть нищий – голым пришел в этот мир, голым и уйдешь.

У каждого на поле брани своя работа – кому из пушки палить, кому саблей махать, а кому и раненых выхаживать. Без этого никак нельзя. А в разговоре князя сквозило высокомерие.

Я перевязал рану, сухо попрощался с князем, пообещав завтра навестить снова. Так и наведывался каждый день, пока воевода не встал на ноги.

Уже когда рана подзатянулась и князь стал выходить во двор, мимо проводили пленных шведов, захваченных при ночной вылазке. Один из них, показав пальцем на меня, что-то сказал по-шведски своему товарищу. Почему-то это заинтересовало князя. Он повернулся к толмачу:

– Вон того из полона – ко мне.

Привели пленного. Он уже и сам был не рад, что нечаянно привлек внимание князя.

– Ты что сказал, пес? – грозно спросил князь.

– Я только показал другу человека, из-за которого мы потеряли десяток рейтаров. Я был среди этого десятка – нас уцелело только трое.

– Вот этот? – удивился князь. – Ты ничего не путаешь?

– Нет, я его хорошо запомнил. Когда я упал с лошади, меня здорово ударило. На какое-то время я лишился чувств, а когда пришел в себя – он бился в лесу, рядом с дорогой, с Большим Свеном. Рядом со мной лежали мои убитые товарищи. Большого Свена в сабельном бою нельзя было одолеть – ни у кого не получалось. Я видел своими глазами, как он убил Свена. Если не верите – посмотрите: у него на правом боку есть рана, Свен его ранил. А потом он собрал у убитых пистолеты и сабли и уехал на лошади Большого Свена. Это не человек – он просто боевая машина. Не хотел бы я с ним столкнуться в бою.

Князь махнул рукой, шведа увели.

– Ну-ка, подними рубаху!

Я снял пояс, поднял рубаху. Повязку я сегодня уже не накладывал. Свежая рана была покрыта струпом и еще багровела.

– Гляди-ка! Не обманул швед. Не добил ты его, – посожалел князь. – А коли бы он тебя в спину?

– Ранен я был, князь, сил уже не оставалось – едва успел от конницы в крепости укрыться.

Князь взял меня за локоть.

– Ты извини, не прав я был, когда про ранение твое сказал, не подумавши-то. А где их оружие?

– Дома у меня – денег ведь стоит, чего же трофей в лесу на дороге бросать?

– А как ты в лесу-то один оказался?

– Почему же один?

И я рассказал, что ездил с Ильей и его дочерью на коптильню и всю последующую историю.

– Надо же, – восхитился воевода. – Я и не знал, что ты воин умелый. Спас, значит, купца и дочь его?

– Получается, так.

– Тогда на дочке купца жениться обязан – ты ведь ей жизнь спас, потому по неписаным законам должен ее в жены взять. Как разобьем шведа – пригласи на свадьбу.

Князь захохотал, обнажив белые зубы.

Уходил я из кремля в смятенных чувствах. И дернул же черт шведа указать на меня пальцем. Я никому не собирался хвастать своими победами, а теперь что? Ну как князь и в самом деле вспомнит после победы – а в том, что она будет, я не сомневаюсь – о моей свадьбе? Одно дело – жениться по большой любви, по своему большому желанию, и совсем другое – по желанию князя. Ему-то что? Погулял на свадьбе, попил вина, попел песен и – хоть трава не расти.