В бурю - [3]

- Что же тогда?

- Планета наполнена однообразной жизнью. Водяные и воздушные лини - и ничего другого, по крайней мере открытого нами. А если это другое существует? Гипотезы гипотезами, но то, что случилось со мной, - факт, который нуждается в объяснении. Мы, люди, допускаем, что можем столкнуться с разумной жизнью, близкой нашей хотя бы по типу, если не по степени развития. Предполагаем также, что разумная жизнь может быть принципиально отличной от нашей, так что контакт с нею окажется невозможным. До сих пор здесь мы не открыли ни того ни другого. А если разница настолько велика, что те, кого мы надеемся встретить, вообще не могут быть восприняты нашими органами чувств и даже сомнительно, могут ли вообще быть открыты по результатам их деятельности? Допустим, что сложные структуры, которые лежат в основе их разумной жизни, относятся к какой-то особой форме материи.

- Видите ли, в вашем допущении кроется противоречие. Если мы не в состоянии воспринять эту форму, почему же в таком случае эта форма может воспринимать нас? И потом, если они так отличны от нас, способны ли они на такие гуманные поступки, вроде вашего спасения? И еще одно: если они ценят и защищают людей, почему не стремятся к контакту с ними?

Антон опустил голову.

- Вопросы правильные, но ответить на них не просто. Могу только сказать, что попытка искать в их поступках человеческой логики порочна в самой своей основе. Что же касается нашего прямого восприятия, допускаю, что их ощущения шире, чем наши. Может быть, именно поэтому возможность контакта зависит только от их желания. Кроме того... Сказать вам? Когда я был там, меня наполняло странное ожидание. Я знал, что встреча может состояться каждую минуту... Вернее, у меня все время было ощущение чьего-то присутствия... Как видите, напрашиваются два варианта: или они рядом с нами, но мы их не воспринимаем нашими органами чувств (именно это я и хотел проверить с помощью своего "эксперимента"), или же они жители дна, и мы просто еще не добрались до них. Чтобы проверить второй вариант, я и отказался вернуться на Землю после неудачи с "экспериментом" и стал невольной причиной вашего приезда. Я хотел спуститься на дно. Если они там, все будет гораздо проще.

- Хорошо, продолжим. Когда буря утихла, "твердая вода" исчезла?

Антон снова испытал раздражение. Какое значение имеют эти ненужные подробности - способ спасения и все остальное?

- Да. Исчезла внезапно, так что в первый момент я ушел под воду. Потом доплыл до яхты и попытался привести ее в порядок. Конечно, старого типа деревянную яхту волны разбили бы в щепы. Но на этой мне удалось вскоре со всем справиться: я пустил насос, наладил такелаж и поплыл, как мне казалось, в направлении станции. Тогда-то я и встретил моторную лодку, которая вышла на поиски. В ней были Гриша и Кнут. Я рассказал им о случившемся. Они мне поверили: для всех, кто наблюдал урагап, мое спасение без посторонней помощи было совершенно невероятным. Вечером на станции допоздна обсуждали Происшествие. В ту ночь я долго не мог уснуть. Я много думал, как найти способ, с помощью которого можно было бы повторить все сначала. Я согласился бы пережить все это еще раз, лишь бы найти путь к тем, кто спас мне жизнь.

- Нашли?

Он посмотрел на врача.

- Да, на следующий день. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поняли, что двигало мною. На Акве не было несчастных случаев. Если считать, что причиной этого, как и моего спасения, было вмешательство сознательных существ, то можно было предполагать, что при сходной ситуации они поступят аналогичным образом. Следовательно, эксперимент сводился к имитации гибели человека, причем по возможности в подобных условиях. Сначала я хотел посвятить в свои планы товарищей, но потом раздумал. Такая страховка изменила бы условия эксперимента.

- Все равно тождественных условий не было бы, так как отсутствовала борьба. Ведь они просто могут уважить желание одного человека погибнуть.

- Понятно, доля риска была. Я сознательно шел на это. Для меня было вполне очевидным, что только перевернутая яхта и человек за бортом - еще не признак серьезного бедствия. Во время урагана я едва не захлебнулся, прежде чем начались их действия. А захлебнуться для меня не так-то просто - я могу плавать много часов подряд. Честно говоря, на этот раз долго плавать мне не хотелось - слишком свежи были воспоминания. Тогда я подумал о том, как оказаться под водой на такой глубине, чтобы не суметь самому выбраться на поверхность и в то же время чтобы меня не извлекли оттуда уже утопленником. Как видите, я не забыл, что был спасен в самый последний момент. Я решил войти в воду с грузом и бросить его, скажем, через двадцать - двадцать пять метров. Я выждал момент, когда на террасе станции никого не было, и стал над водой с гирей в руке. Надо было не выпустить груз очень рано или слишком поздно.

Антон посмотрел на врача. Тот слушал с напряженным вниманием, слегка наклонившись вперед. Антон приободрился. Может быть, в конце концов ему поверят? Осторожное отношение товарищей в последнее время ему казалось просто обидным.