В бурях нашего века - [174]
Межсоюзническая комендатура на одном из своих первых заседаний объявила все принятые до этого распоряжения магистрата, а также изданные в советской оккупационной зоне распоряжения и приказы сохраняющими и впредь обязательную силу для всего Берлина.
В связи с размещением воинских частей западных держав в отведенных для них помещениях в Берлине редакция и издательство «Берлинер цайтунг» оказались, как уже упоминалось, в непростом положении, поскольку они находились в американском секторе.
Накануне прибытия воинских частей США к нам явились несколько американских офицеров и военных корреспондентов. Офицеры потребовали представить им список и анкеты всех немцев, работавших в редакции и в издательстве.
Я сказал этим господам, что редакция газеты и издательство «Берлинер цайтунг» осуществляли свою деятельность на основании приказа Советской военной администрации, которая также утвердила и личный состав сотрудников. Поэтому я могу представить требуемые документы только по указанию СВАГ. Я, разумеется, немедленно поставлю ее в известность об этом требовании. Один из офицеров заметил, что США, в секторе которых мы находимся, располагают средствами, чтобы заставить меня представить требуемые материалы. Я вежливо ответил, что просил бы господ офицеров не вовлекать меня в споры между оккупационными властями по вопросу об их компетенции.
Тогда корреспонденты США попросили дать им интервью. Дружелюбно обратившись к господам, я уговорил их снять ноги с моего письменного стола и не сбрасывать на ковер пепел с сигарет, а пользоваться предназначенной для этого пепельницей и согласился дать им интервью.
На вопросы о моей личности я ответил уклончиво, не чувствуя себя ни вправе, ни обязанным рассказывать корреспондентам американских газет о своей политической деятельности.
Я хорошо запомнил их главный вопрос, на который они хотели получить подробный ответ. За прошедшие с тех пор десятилетия этот вопрос совсем не утратил своей актуальности. Американские журналисты желали узнать, что я думаю о «стремлении» многих немцев выступить теперь вместе с США и другими западными державами против «русаков», – ведь тогда у Германии появится шанс оказаться в числе победителей во второй мировой войне.
Заметив, что могу высказать им лишь свое личное мнение и не уполномочен говорить от имени какой-либо группы или организации, я объяснил, почему считаю упомянутое «стремление» якобы многих немцев не только иллюзорным, но и чрезвычайно опасным. Прежде всего, сказал я, я придерживаюсь совсем иного мнения о реальном военном и политическом соотношении сил, сложившемся после тотального поражения преступного фашистского режима, чему следовало бы радоваться.
Причем, как немец, я должен еще сказать, что любая попытка уцелевших неисправимых германских фашистов и милитаристов продолжать закончившуюся уже, к счастью, вторую мировую войну на стороне США против Советского Союза была бы не только тяжким преступлением против мира и против всех народов Европы, но прежде всего также против так тяжело уже пострадавшего немецкого народа.
И где велась бы такая безумная война? Конечно, в первую очередь на территории Германии, где сейчас находятся победоносные армии Советского Союза, США, Великобритании и Франции. Но это значило бы, что все, что осталось от немецких городов, сел и промышленных предприятий, было бы также разрушено. Я уже не говорю о миллионах людей, которые стали бы жертвами злонамеренного продолжения второй мировой войны.
Таким образом, заключил я, жизненные интересы немецкого народа со всей определенностью требуют, чтобы все немцы выступали за продолжение сотрудничества объединенных в антигитлеровской коалиции держав также и когда наступил мир, после победы над гитлеровской Германией. Ибо восстановление Германии и залечивание нанесенных войной тяжелых ран возможны лишь в условиях мира.
Когда корреспонденты США ушли, я сразу же сообщил об этом визите в СВАГ. Там распорядились выставить перед нашим зданием советского часового, которому было поручено в случае необходимости разъяснять, чьей юрисдикции подлежало здание и его обитатели.
На следующий день ко мне пришел товарищ из СВАГ. Он показал мне несколько довольно пространных, в целом корректных сообщений американских агентств о данном мной интервью. У них в СВАГ, сказал мне советский офицер, согласны с ответами на заданные мне вопросы. Только американцам следовало уведомить органы СВАГ о своем визите в редакцию «Берлинер цайтунг».
Теперь нам пришлось ускорить поиски помещений в советском секторе. И через несколько дней мы переехали на Егерштрассе (сегодня это Отто-Нушкештрассе), где нам передали пострадавшее от пожара, но вполне пригодное здание, принадлежавшее раньше концерну, который был экспроприирован за участие в преступной военной деятельности. Наборный цех и типография находились в советском секторе и раньше.
Шарлотта нашлась
Молодой советский офицер Виктор, который 20 июня 1945 года встретил меня на аэродроме и отвез в Бисдорф, довольно часто навещал меня. Как-то в начале июля он сказал мне, что по делам службы должен выехать в Бреслау (Вроцлав). Может, ему стоит навестить мою семью?
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.