В боях за Украину - [17]

Манштейн, оценивая обстановку, сложившуюся к весне 1943 года, признает, что Германия потеряла возможность покончить с «восточным противником» до вторжения англо-американских войск в Германию.

Признание несколько запоздалое. Манштейну не могло не быть известным учение немецкого генерала фон Денневица, теоретика «блицкрига». Фон Денневиц доказывал, что Германия может выигрывать только молниеносные войны. Любая затяжка войны чревата для нее поражением. Денневиц утверждал, что в первую мировую войну Германия могла победить Францию лишь в 1914–1915 годах. В 1916 году победа уже была сомнительной, а на третий и четвертый год война была уже проиграна. «Если дело дойдет до стратегии истощения, Германия потерпит крах раньше своих противников».

Да, время уже работало на нас. «Блицкриг» в войне против Советского Союза окончательно провалился еще в 1941 году, в сражениях под Смоленском, в грандиозной битве за Москву.

Но и после Сталинграда враг был еще силен.

Известно, что немецко-фашистские войска успешно наступали на Восточном фронте, лишь имея многократное превосходство над нашими войсками в живой силе, в технике, особенно в танках и самолетах, в артиллерии, располагая неограниченными накоплениями боеприпасов. К сорок третьему году они утратили это преимущество.

Ставка нацеливала советские войска на создание мощной обороны, дабы избежать каких-либо случайностей на юге страны, памятуя прошлогоднее поражение на Изюм-Барвенковском выступе.

Командующий Юго-Западным фронтом Родион Яковлевич Малиновский получил указание Генерального штаба Красной Армии, строжайше предписывающее укреплять оборонительные линии.

К этому времени наше Верховное Главнокомандование знало, что гитлеровское командование планирует наступление, что главный удар гитлеровских войск последует в районе Курска, знало и предварительные сроки этого удара, но, учитывая их возможности производить в стремительном темпе перегруппировки для изменения направления удара, Верховный Главнокомандующий требовал быть готовыми к отражению удара на любом участке фронта.

Напряжение между тем в оперативной паузе нарастало. И мы все это отчетливо чувствовали.

20 мая в три часа тридцать минут последовало предупреждение из Ставки. Оно гласило: «По сведениям, полученным от разведки, немцы намечают начать наступление на нашем фронте в период 19–20 мая.

Приказываю не ослаблять бдительности и боевой готовности войск; авиацию держать в полной готовности. Разведкой и захватом пленных вскрывать группировку противника и его действительные намерения. И. Сталин».

Прошел май. На исходе июнь. Мы по-прежнему занимались укреплением оборонительных рубежей, проводили учения в войсках и ждали. Фронт оставался недвижим. Шла местами перестрелка, совершались незначительные операции. В войсках накапливались силы для удара. Нарастало нетерпение и у наших солдат. Мне не раз в те дни приходилось беседовать с ними.

— Товарищ командующий, — спрашивали у меня, — когда же наступать?

Установка командования оставалась прежней — оборона.

— О каком наступлении речь? — отвечал я вопросом на вопрос. — Перед нами поставлена задача отразить возможное наступление врага.

— Оно возможное… — отвечали мне. — Но состоится ли оно? А если да, то мы перехватим его на ударе. У солдат твердое намерение прогнать врага! Хватит!

Наше Верховное Главнокомандование, наш Генеральный штаб правильно разгадали замысел противника. Курская дуга! И 2 июля безошибочно определили срок его перехода в наступление (3–6 июля). Были приняты все необходимые меры.

Гитлеровских генералов соблазнила кажущаяся легкость концентрированными ударами с юга и с севера срезать образовавшийся к весне 1943 года выступ на липни фронта между Орлом и Белгородом и, стиснув с двух сторон наши войска, обороняющие Курск, уничтожить их, создать глубокий прорыв в наши тылы и организовать удары на юг и на север, в зависимости от исхода операции. Так Гитлер собирался «при наличии ограниченных средств» добиться «больших результатов».

Силы и средства были у него ограничены, конечно, весьма относительно. Для удара в районе Белгорода и в направлении на Поныри он сконцентрировал огромные силы. Пожалуй, в таких масштабах германская армия никогда не начинала наступления на сравнительно небольшом участке фронта. Но мы тоже имели теперь возможность противопоставить и значительные силы, и материальные средства, и возросшее мастерство наших армий, и воодушевление войск осязаемой победой.

Гитлер при всех условиях понимал, так же, как понимали и его генералы, что это их последняя попытка взять реванш за поражение под Сталинградом, опять захватить стратегическую инициативу. Поэтому они и оттягивали до последней возможности начало наступательных операций, подбрасывая все новые и новые контингенты войск, новую технику, знаменитые танки «тигр», «пантера», а также самоходные орудия «фердинанд», готовя бросить в костер сражения все самое лучшее, что могла в то время дать фронту военная промышленность почти всей Европы.

Обе стороны готовились к решительному сражению на Курской дуге. Обе стороны, конечно, знали о сосредоточении противником сил и средств для этого сражения. Обе стороны усиленно закапывались в землю и под видом оборонительных сооружений готовили исходные позиции для наступления всех родов войск.