В боях за Молдавию. Книга 4 - [66]

Много грандиозных побед записано нашей армией в летопись священной войны. Но даже бывалые бойцы, участники других ожесточенных сражений, с уважением и гордостью смотрят на обладателей медали с зеленой полоской: «За оборону Сталинграда». Двадцатилетняя девушка выжила, выстояла в городе, где каждый камень окроплен кровью.

С боями пройдена Украина.

Апрель 1944 года. Вот она, израненная, испепеленная Молдавия, о которой Маша так много слышала.

Утром началось сражение за правобережный днестровский плацдарм. У каждого его участника свое восприятие, своя нацеленность.

— К тому времени, — рассказывает Мария Петровна, — я уже была лейтенантом, батальонным военфельдшером. Нам разъяснили задачу, четко распределили обязанности на все возможные повороты событий. Самые тяжелые минуты — ожидание сигнала. И поля, и река, и люди замерли в тревожном, щемящем сердце ожидании. Осознанность предстоящего побоища и тайная уверенность, что ты уцелеешь в нем, — вот ощущение перед атакой. Не знаю, сколько она длилась — в таких случаях утрачивается представление о времени, — но когда все это кончилось и ко мне вернулся слух, я услышала трель кузнечика. Это было нелепо, но не о себе я подумала, я удивилась, как он сохранился в этой огненной круговерти.

Десятки раненых вынесла под шквальным огнем с поля боя при захвате днестровского плацдарма военфельдшер Юликова.

Двадцать четвертого августа 1008-й стрелковый полк 266-й дивизии вышел на подступы к Кишиневу. Штурмовые группы при поддержке танков и авиации завязали бои в предместьях Старая Почта, Рышкановка, Скулянка. За мужество, проявленное в боях за освобождение Молдавии, двадцатидвухлетняя лейтенант Юликова была представлена к очередной награде — ордену Красной Звезды.

— В завершающей стадии разгрома ясско-кишиневской группировки, — вспоминает Мария Петровна, — нам, медслужащим, приходилось оказывать помощь не столько нашим солдатам, сколько немецким пленным…

Не ожесточилось, не озлобилось прошедшее сквозь смерти и ужасы войны сердце советского воина.

…И еще одна медаль прибавилась к многочисленным наградам Марии Петровны — медаль «За взятие Берлина».

Затухали уличные схватки. Только изредка постреливали запрятавшиеся по чердакам и подвалам обезумевшие смертники. И вдруг на мостовой разорвался шальной снаряд. Проходившего мимо старшину швырнуло под груженный боеприпасами транспортер. Воспламенился кузов, вот-вот начнут рваться снаряды. Первая мысль: «Бежать! Глупо погибать, когда окончена война». Но ее уже опережала другая: «Назад, под машиной солдат!» Маша бросается в огонь и взваливает на плечи раненого.

Но уйти удается недалеко: раздается страшный взрыв, и все катится в бездну. Снова госпиталь, а затем и известие о награждении орденом Отечественной войны II степени.

— Но самая высокая награда для военного медработника, — говорит физиотеравпевт Юликова — это спасенная жизнь.

Их много у этой скромной, застенчивой женщины.

Ночью, когда спят улицы и дети, у фронтовиков болят старые раны. Болят они и физической болью, и болью пережитого. Время неумолимо в своем движении вперед, но оно не властно над памятью.

Уходили на войну девчонки.

Памятник герою Д. ИЛЬЯШЕВИЧ, учитель

Возле Рашковской школы воздвигнут памятник Герою Советского Союза Федору Ивановичу Жарчинскому. На постаменте он — взрослый, солдат, а в моей памяти — мальчишка-одноклассник.

Дни в сентябре 1929 года стояли теплые. После уроков веселой ватагой мчались мы к Днестру. Раздевались у головастого камня, взбирались на вершину и прыгали в воду.

Это Федя придумал такие прыжки. Сам чаще всех лез на камень, проверял свою смелость.

А еще его тянуло к книгам. Любил рассказывать товарищам о прочитанном, знал много любопытных историй…

Несколько лет мы не виделись с Федей, а потом как-то встретились в Балте.

— Здорово! Какими судьбами? — удивился я.

Оказалось, приехал на экзаменационную сессию. Заочно учился и работал учителем.

Была у Феди педагогическая жилка, это точно, потому и рос быстро. Вскоре стал директором школы, в которой сам пять-шесть лет назад учился.

Война разбросала нас. Я попал в пехоту, а молодой директор Рашковской школы Федор Жарчинский стал танкистом. С отличием окончил училище. Оставляли на преподавательской работе, но он рвался на фронт. Один за другим подавал рапорты. И добился своего.

Танкистом Федор был отличным. Искусно водил боевую машину, метко стрелял. В одном из боев его танк загорелся. Под градом пуль и осколков отважный воин сумел потушить огонь и снова направил машину на врага.

В тот день он подбил вражеский танк и поразил до сотни фашистов. Грудь его украсил орден Красной Звезды. К 1945 году Федор был кавалером нескольких боевых орденов, старшим лейтенантом, командиром разведки танкового полка.

…Это произошло в самом конце войны — 21 апреля. Возвращаясь с очередного разведывательного задания, группа во главе с Жарчинским обнаружила в лесу лагерь военнопленных. Как выяснилось, гитлеровцы собирались уничтожить узников. Отряд Федора состоял из восьми человек. Силы были неравные. Однако старший лейтенант принял смелое решение. Он отправил одного разведчика с донесением командиру полка, а с оставшимися решил атаковать лагерь.