В бой идут 2 - [90]

— Ага, — ответно улыбнулась Татьяна. — Пусть этот глупый срач в детстве и останется.

Я смотрел на них, и думал, что вложи такой диалог в уста взрослых людей — и любой мало-мальски вменяемый человек заорет вслед за Станиславским «Не верю!». У взрослых такая публичная откровенность действительно была бы невозможна. Но в эту пору, когда подростки становятся юношами и девушками, когда нельзя не верить в чудеса… Когда ты предельно счастлив ежечасно и впадаешь в полное и окончательное отчаяние с не меньшей периодичностью… Когда романтика иногда переполняет тебя так, что едва не разрывает надвое…

Стоп! Она сказала «все шестеро»?

— А шестой кто был? Андрюшка, ты, что ли? — на секунду опередила меня Семеновна.

Наш «сын полка» покраснел, а девчонки захихикали.

— Да мне, типа, не спалось, ну и перенервничал вчера, вот и решил типа перед сном прогуляться. А потом смотрю — они все впятером мне навстречу чешут, деловые как та колбаса. Увидели меня, обрадовались, позвали победу отметить, ну я и пошел, а что не пойти? К тому же мы типа в колледже же находимся, здесь же типа PvP разлочили. А они явно на всю ночь гулять намылились. Ну я и решил, что хоть от обиженных однокурсников отобью, если что…

— Да ладно, Андрюха, что ты оправдываешься? — вмешался Митрич. — Погуляли, ну и хорошо, что погуляли, ваше дело молодое. Как я понял — на этом загуле у вас коллектив окончательно сплотился?

— Типа того, — кивнул Тарас. У Андрюхи он этого типа набрался, что ли? — Мы поняли, что мы команда. Даже не так, вся эта «команда» каким-то маркетингом отдает. Короче, мы поняли, что ни фига не случайно мы все в одном составе оказались — это всё fate. Не знаю, как по-русски сказать.

— Провидение, — вдруг подсказала традиционно молчаливая Патрик. — Провидение свело.

— Может быть, — не стал спорить капитан. — В общем, мы поняли, что вместе нам лучше, чем по отдельности. Лучше, удобнее, приятнее, правильнее… Как хотите, так и скажите. Мы за эти две недели вдруг поняли, что реально друг друга даже не то чтобы уважаем… Просто мы знаем, что другие твою спину прикроют, если что, вот. Другие люди — фиг знает, а этим четырём дурням всегда дури хватит за тебя вписаться. Ну, короче, что там объяснять, и так всё понятно.

Он явно смущался. Может быть впервые на этом закомплексованном одиноком подростке треснул и обвалился весь его хитиновый покров, так долго и любовно взращиваемый им.

— Да понятно, Тарас, понятно, — Семеновна не удержалась, и взлохматила Тарасу волосы. — А то мы сами в такой ситуации ни разу не были. Люди-сестры, люди-братья, человек моего карасса[150], разговоры до утра безо всякого алкоголя, своей дури хватает. Чай на столе, рассвет за окном, место моей силы. Я вам завидую, если честно — у вас всё только начинается. Только не растеряйте. Если не расплескаете, вам этого счастья до старости хватит — если не переживать его каждый раз заново при встрече с кем-нибудь из «своих», то хотя бы помнить… Это тоже сильно заряжает

— Угу, — кивнул я, и тихонько запел, традиционно жалея, что нет гитары:

Увы, постоянство теперь не в цене,

Увы, не в цене обещанья.

Нас ветром разносит по этой земле,

Какие уж тут прощания?

Не прощаясь, уходят из жизни сей,

Не прощаясь, выходят в люди.

Только в детстве мы встретили старых друзей,

И новых старых не будет[151].

А потом пояснил:

— Там дальше еще много куплетов, но они уже необязательные. А вот эти восемь строк прямо гениальные какие-то.

— Я вам вот что скажу, — начал Митрич, и вдруг закашлялся.

Все посмотрели на него, и тут Митрич неожиданно перестал быть скелетом, и принял привычный (для нас привычный, а для детей — совершенно незнакомый) облик. Все загалдели, но он жестом прервал нас.

— Что вы орете? Ну расколдовался я, ну и что? Две недели как-никак прошло, всё, как Саня и обещал. Даже самое сильное колдунство рано или поздно заканчивается. Я про другое хотел сказать. Я когда из училища выпускался, мне один умный человек одну умную вещь сказал, чтобы я не обижался[152]. Все настоящие друзья, сказал он мне, в твоей жизни появляются, когда ни у тебя ещё нет ни хрена, ни у них ещё нет ни хрена. Потом будут приятели, хорошие знакомые, собутыльники, деловые партнёры, соратники, сподвижники… Кого только не будет. Но друзья — это люди, которым ты почему-то оказался нужен просто потому, что ты — это ты. Ты, а не твои возможности, твои знакомства, твой потенциал и прочая трескучая ерунда вроде умения работать в команде. Поэтому, сказал он, Серёга, береги друзей. Чуть оперишься, и всё, новых уже не будет — всё, как Митя только что спел. Умный был человек, царствие ему небесное — так оно всё и случилось.

— Есть еще вариант, — добавил я. — Как показывает наш пример, работает также ситуация «когда у тебя уже ни хрена нет, и у них тоже уже ни хрена нет».

Мы все вчетвером засмеялись, если не сказать — заржали. Просмеявшись, все посмотрели на Сергеевну — только она в этом нечаянном «братании старых и малых» ещё не сказала ни слова.

Директорша тоже обвела нас взглядом, на миг задержавшись на каждом лице, потом грустно улыбнулась:

— Ну раз пошла такая пьянка, скажу и я. Нам не выиграть Турнир.