В бой идут 2 - [25]

Нам повезло — мы оказались в стороне от места приземления черепахи, но я, честно говоря, не потерял лицо чудом. Я все-таки человек сугубо мирный и к подобным неожиданностям непривычный. Поэтому после первого удара я совсем было уже собрался мчаться куда-нибудь с выпученными глазами и с криком «Мама родная, да что же такое делается, живых людей убивают!». Но Митрич мгновенно толкнул в мои объятия Аглаю-Патрика, я инстинктивно схватил девчонку за плечи. А наш вояка уже орал:

— Митя, уводи девчонку, Андрюха, за мной, Семеновна, наших малых ищи, если кого-то не до смерти — постарайся вытащить! Это, блин, кто-то из финалистов у соперников жизни обнуляет, зуб даю!

Я и глазом не успел моргнуть, как он большими прыжками умчался по направлению к черепахе, на ходу инструктируя «сына полка»:

— В ближний бой не лезь, босс не на наш уровень, заклинаниями издалека долби.

Семеновна, охнув, тоже куда-то исчезла, а я, опомнившись, за руку потащил Патрика за угол кирпичной замковой стены.

Минут через пятнадцать все более-менее успокоилось. Черепаху обнулили, лута из нее, кстати, никакого не выпало, да и очков отсыпали не сказать, чтобы щедро. Митрич расстроился и бурчал, что он не нанимался всяких гадов кончать за «спасибо». Хотя, конечно, что он, что Андрюшка, что Сергеевна, которая тоже успела покидать в черепаху файрболлы, по уровням и наносимому урону и близко не стояли рядом со своими соратниками в этом нечаянном бою.

Пострадавшие тоже перестали голосить — кто отреспился, кто разлогинился, оставшихся быстро отлечили лекари, которых среди тренеров хватало. Но в целом — праздник был безнадежно испорчен. Народ активно ругался, а кое-кто и откровенно матерился, чья-то экзальтированная мама уже минут десять кричала в лицо пойманному ей директору что-то про «теракт», «как допустили» и «да вы знаете, с кем вам придется объясняться». Директор экзекуцию сносил со смирением, но его выражением лица можно было бы не боясь квасить кислую капусту.

Наша команда отделалась сравнительно легко — на респаун улетела только Ольга-Квин. Петька и Ро находились довольно далеко от места происшествия, и не пострадали, а Плюху вытащила Семеновна. Наш экономист вместе с мамой попал под огонь «огнемета», получил при этом кучу дебафов, и когда Семеновна его нашла, находился в красном секторе. Здоровья у него осталось всего 13 %, и эта цифра с каждой секундой уменьшалось. Слава богу, мозги оказались не задеты и нажимать кнопку «Выход», что наверняка привело бы к перерождению, Тарас не спешил. А может быть, свою роль сыграла знаменитая жадность Плюшкина, которая не позволила ему потерять одну жизнь, раз их всего три дали. Так или иначе, но Семеновне поначалу удалось только приостановить темпы падения здоровья — низкий уровень лекарских способностей не позволял ей снять львиную долю дебафов. Так они и проводили время — она его безостановочно отлечивала, а он безостановочно матерился на русском, английском, арабском и панджаби[60].

На счастье Тарасика, мимо пробегал кто-то из прокаченных лекарей-тренеров. Поглядев на эту странную парочку, он мгновенно снял все дебафы, и со словами «Ну, отлечить ты и сама сможешь» помчался дальше.

Сейчас все наше воинство собралось в кучу и Татьяна, традиционно ответственная за общение со взрослыми, поинтересовалась:

— Сергей Дмитриевич, скажите только — что у нас по плану на завтра?

— Что значит «на завтра»?! — возмутился Митрич.

Глава 4

— Что значит «на завтра»?! — возмутился Митрич. — А сегодня что? День только начался.

Наши подопечные переглянулись.

— Ну, мы думали, — все-таки стресс, нам надо прийти в себя, особенно Ольге с Тарасом. Не каждый день такие громкие террористические акты случаются, — неуверенно начала объяснять Татьяна, но ее перебили самым беспардонным образом. Ольга только что явилась с перерождения, потеряв одну жизнь из трех, и по этому поводу пребывала в самой натуральной ярости. И, похоже, только искала, на ком бы ее сорвать.

— За себя говори, овца! — громко отчеканила Слынько. — Если ты со страху обделалась, не факт, что все остальные такие же. Стресс у нее, видите ли! Овца.

Татьяна мгновенно стала красной, как свекла, и в ответ не то чтобы сказала — скорее зашипела:

— За словами следи, кошка драная. А то ведь допросишься, я тебе объясню однажды. Так объясню, что навсегда запомнишь.

— Ой, блин, страшно как! — продолжала наезжать Ольга. — Ну давай, объясняй! Что ж ты только обещаешь всегда? Давай, чего ждать? Все равно всем сейчас не до этого, никто и внимания не обратит! Ну что же ты?

И она, став в боевую стойку и отведя назад ногу, сделала приглашающий жест.

Татьяна застыла в неуверенности.

— И правда, что же ты? — вдруг неожиданно сказал Митрич. — Сколько можно уже из-за угла друг на друга шипеть и пакости исподтишка делать? Турнир начался, драки вам только что разрешили. Лучшего момента не будет, разберитесь уже раз и навсегда. Или, по крайней мере, хотя бы злость выпустите. Давай, пошла!

Последняя фраза прозвучала командой, и Татьяна распрямившейся пружиной прыгнула вперед. Ольга попыталась встретить ее ударом ноги, и даже попала, но принцесса не обратила на это ни малейшего внимания. Похоже, многолетняя ненависть, действительно, прорвалась, найдя выход. Татьяна, к моему удивлению, не стала бить соперницу — прорвавшись, она просто двумя руками схватила Ольгу за шею, и сдавила ее.