«В борьбе неравной двух сердец» - [38]
Так что оговорка: "Я не Ахматова — другая!" — возникла у Ирины Семёновой не случайно. И пришлось мне перечитать книгу более внимательно, чтобы понять истоки этого бунта против эгоцентрического мира молодой Анны Андреевны, у которой от её безбытности, бездомности, бессемейственности, культивируемых Серебряным веком, были ослаблены чувства, связанные со словами "родство", "родное", "родня, "природное"...
Ахматова много размышляла и писала о Пушкине, но интерес её был своеобразен: Пушкин, читающий Парни и Апулея, Пушкин, перекладывающий на русский язык инородные сюжеты в "Сказку о золотом петушке" и трагедию о Дон Жуане, Пушкин "Египетских ночей"...
Ей, видимо, был чужд Пушкин, излагавший во множестве своих писем мысли о семейной жизни, о детях, о воспитании чувств.
"Моё семейство умножается, растёт, шумит около меня. Теперь, кажется, и на жизнь нечего роптать, и старости нечего бояться. Холостяку на свете скучно" (из письма П. Нащокину, 1836 г.).
А вот своеобразное "священное писание" семейной жизни из письма П. Плетнёву (1831 г.):
"Жизнь всё ещё богата; мы встретим ещё новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жёны наши — старые хрычовки, и детки будут славные, молодые, весёлые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо".
Конечно, эта часть пушкинского мира была совершенно чужда Серебряному веку, без устали твердившему о "гибельных наслаждениях"... Вот почему я стал внимательно вчитываться в стихи Семёновой, в которых светилось и трепетало это "родное": "грустное, нежным огнём залитое, небо глядит на жнивьё. Родина! Горе моё золотое! Мглистое детство моё"; "О Родина! Что я спою, коль чувство к тебе обнищает? Заблудшую душу мою Родным очагом освящает"; "Теперь всё чаще говорит о вечном, себя не помня, бабушка моя". В её стихах появляется "свалка наполеоновских знамён", "знамён вермахта", в её стихах и в поэме "Командор", посвящённой Сталину, возникает лик Европы, которая, по словам Пушкина, по отношению к России всегда была "столь же невежественна, сколь и неблагодарна".
Ахматова не хотела знать такого Пушкина, и её ученица, в молодости верная Анне Андреевне, спасая свою "заблудшую душу", отшатнулась от своего кумира.
Над бандой поэтических рвачей и выжиг...
В. Маяковский
Помнится, как в разгар перестройки Виталий Коротич щедро публиковал групповые цветные фотографии известных поэтов-шестидесятников в своём журнале "Огонёк", выходившем тогда пятимиллионным тиражом. "Нас мало, нас, может быть, четверо!" — восторгался А. Вознесенский своей компашкой: он сам, Е. Евтушенко, Р. Рождественский и "Белка — (Б. Ахмадулина) божественный кореш" — в заснеженном Переделкино, под деревьями, с дежурными улыбками прижавшиеся друг к другу, все в дорогих дублёнках, у каждого в послужном списке поэма о Ленине: у Евтушенко "Казанский Университет", у Вознесенского "Лонжюмо", у Рождественского "210 шагов" (если считать от Спасской башни до мавзолея). Поэмы эти — дорогого стоят. Каждая из них не только идеологическая "охранная грамота"*, но и свидетельство о благонадёжности, можно сказать, дубликат партбилета, пропуск во все кабинеты на Старой площади. Правда, у "божественного кореша" ничего о Ленине нет, но из своей родословной она кое-что наскребла о каком-то итальянском предке — Стопани, якобы социал-демократе, революционере. Но на коллективной фотографии видно, что Р. Рождественский чувствует себя как-то не вполне на месте. Глаза в сторону отвёл, позирует с какой-то стыдливостью. Стесняется, на манер Альхена из знаменитого романа Ильфа и Петрова... Всё-таки он самый советский из них, сын офицера, автор песен к знаменитому сериалу о чекисте из культового фильма "17 мгновений весны"... И назван в честь латыша из ленинской гвардии Роберта Эйхе. Неловко как-то Рождественскому стоять в обнимку с Евтушенко, заменившему к тому времени строчки о России, которую он якобы "любит": "дух её пятистенок, дух её кедрача, её Разина Стеньку и её Ильича" на другой вариант: "дух её пятистенок, дух её сосняков, её Разина Стеньку и её стариков"... Нехорошо так стихи переделывать, не по-советски. И на фото видно, как Р. Р. чуть отворачивается от Е. Е., стесняется вроде бы, стыдится... Однажды место "божественного кореша" в знаменитой четвёрке на огоньковской странице занял другой блистательный "шестидесятник" — Булат Окуджава. Поскольку у него был настоящий полноценный стихотворный цикл о Ленине (а не о каком- то неизвестном итальянце — не то анархисте, не то ревизионисте), то и в ленинскую четвёрку он вписался с гораздо большим основанием, нежели Ахмадулина. Дело в том, что у Булата в его первой книге "Лирика", вышедшей в Калуге в 1956 году аккурат к XX съезду партии — о Ленине было написано столько, что хоть пригоршнями черпай: "Мы приходим к нему за советом, приходим за помощью. Мы встречаемся с ним ежедневно и в будни и в праздники". Конечно, это послабее, нежели у А. Вознесенского: "И Ленин как рентген просвечивает нас", но зато искренне сказано и без подтекста: ведь рентгеном-то облучаться постоянно — вредно и даже опасно для жизни.
«Мои печальные победы» – новая книга Станислава Куняева, естественно продолжающая его уже ставший знаменитым трехтомник воспоминаний и размышлений «Поэзия. Судьба. Россия».В новой книге несколько основных глав («Крупнозернистая жизнь», «Двадцать лет они пускали нам кровь», «Ритуальные игры», «Сам себе веревку намыливает») – это страстная, но исторически аргументированная защита героической и аскетической Советской эпохи от лжи и клеветы, извергнутой на нее из-под перьев известных еврейских борзописцев А.
Понятие «холокост» (всесожжение) родилось несколько тысячелетий тому назад на Ближнем Востоке во времена человеческих жертвоприношений, а новую жизнь оно обрело в 60-х годах прошлого века для укрепления идеологии сионизма и государства Израиль. С той поры о холокосте сочинено бесконечное количество мифов, написаны сотни книг, созданы десятки кинофильмов и даже мюзиклов, организовано по всему миру множество музеев и фондов. Трагедия европейского еврейства легла не только в основу циничной и мощной индустрии холокоста, но и его расисткой антихристианской религии, без которой ее жрецы не мыслят строительства зловещего «нового мирового порядка».История холокоста неразрывно связана с мощнейшими политическими движениями нового времени – марксизмом, сионизмом, национал-социализмом и современной демократией.
Станислав Юрьевич Куняев рассказывает о «шестидесятниках». Свой взгляд он направляет к представителям литературы и искусства, с которыми был лично знаком. Среди них самые громкие имена в поэзии: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Роберт Рождественский.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые журнальный вариант книги «Шляхта и мы» был опубликован в майском номере журнала «Наш современник» за 2002 год и эта публикация настолько всколыхнула польское общественное мнение, что «Московские новости» в июне того же года писали: «Польша бурлит от статьи главного редактора «Нашего современника». Польские газеты и журналы начали дискуссию о самом, наверное, антипольском памфлете со времён Достоевского Куняева ругают на страницах всех крупных газет, но при этом признают – это самая основательная попытка освещения польско-русской темы».В России книга стала историческим бестселлером, издавалась и переиздавалась в 2002-ом, в 2003-ем и в 2005 годах, а в 2006-ом вышла в издательстве «Алгоритм» под названием «Русский полонез».
Журнальная редакцияПредставляем новую работу Ст. Куняева — цикл очерков о судьбах русских поэтов, объединённых под названием «Любовь, исполненная зла…» Исследуя корни трагедии Николая Рубцова, погибшего от руки любимой женщины, поэтессы Дербиной, автор показывает читателю единство историко культурного контекста, в котором взаимодействуют с современностью эпохи Золотого и Серебряного Веков русской культуры. Откройте для себя впечатляющую панораму искусства, трагических противоречий, духовных подвигов и нравственных падений, составляющих полноту русской истории XIX–XX веков.Цикл вырос из заметок «В борьбе неравной двух сердец», которые публиковалась в первых шести номерах журнала "Наш современник" за 2012 год.
В книге острой контрпропагандистской направленности на большом фактическом материале авторы показывают современный буржуазный образ жизни, суть американской демократии, прав человека, разоблачают попытки правящих кругов Америки использовать религию в антисоветских целях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Пробираюсь по любимому книжному магазину, проталкиваюсь сквозь покупателей, толпящихся у книжных полок. Вот отдел фантастики — полки и стеллажи уставлены книгами. Десятки знакомых имен, десятки пока не читаных авторов…".
Редко пишут книги о правителях государства, когда они еще находятся при власти. Как правило, такие фолианты, если им суждено попасть на книжные полки, похожи на доморощенный пиар придворных технологов и журналистов. Они в основном о том, какой царь хороший. Книга, которую вы держите в руках, уникальна по истории создания. Она — о царе настоящем, пятом президенте независимой Украины, написанная и выпущенная при его правлении. Книга о Петре Алексеевиче Порошенко. При этом создана книга не писателем, а бизнесменом, политиком и бывшим другом президента Александром Онищенко.
В эту книгу включены 48 статей И. Эренбурга из периодики, в основном московской, киевской и петроградской, не входившие в собрания сочинений и в сборники писателя и не воспроизводившиеся свыше семидесяти лет. Книга отражает настроения большей части русской интеллигенции в годы революции и гражданской войны, показывая прозорливость многих ее представителей. «Первые два года (после революции. — А.Р.)… я разделял взгляды „оборонцев“ и „патриотов“, писал контрреволюционные стихи и фельетоны».И.ЭренбургАвтобиография.
Известнейшая статья профессора, доктора биологических наук Александра Николаевича Студицкого «Мухолюбы-человеконенавистники», опубликованная в журнале Огонек № 11, 1949 года. Рисунки Бориса Ефимова.