В безопасности твоих объятий - [7]

Мама вела трудную жизнь и имела полное право на горечь и злость из-за розданных ей карт. Она предостерегала Натали не влюбляться, так как это ведёт лишь к разбитому сердцу, и ни в коем случае не залетать.

Натали не держала на мать зла, решив сохранить о ней пусть даже разрозненные и малочисленные, но исключительно хорошие воспоминания. И пообещала матери, что не успокоится, не согласится в жизни на меньшее, чем заслуживает.

Затем, когда Натали училась на первом курсе колледжа, её мать умерла, и девушке отчаянно хотелось всё бросить, сдаться, но любовь к ней пересилила горе и помогла Натали пережить утрату. Она стала трудиться ещё больше.

Когда они с Хоуком приехали к его родителям, у неё возникло чувство, словно она предаёт мать. Той никогда не выпадало возможности попраздновать, её никогда не привечали в гостях с распростёртыми объятиями.

— Я правда не могу.

Хоук повернулся к ней и пристально посмотрел. Взгляд выводил из себя, казалось, Хоук знает, о чём она сейчас думает.

— Можешь, Натали. Моя семья не кусается.

Его голос звучал мягко, почти ласково.

— Уверена, твои родители не обрадуются незваной гостье, — заметила она. Несомненно, Хоук поймёт её правоту.

Его смех заставил Натали буквально ощетиниться. Ей не нравилось, когда над ней смеются.

— Прости, — заметив её еле сдерживаемый гнев, извинился Хоук. — Я рассмеялся не над тобой. Стоит тебе познакомиться с моей мамой, поймешь, как была не права. Чем больше народу, тем лучше — вот её девиз.

Оставалось либо устроить сцену, либо смириться. Дверь огромного дома распахнулась, и Натали поняла, что ей помогают выйти из грузовика. Повернувшись, она утратила равновесие и упала, ясное дело, прямо в объятия Хоука.

— Кажется, у тебя проблемы с тем, как устоять на ногах, — крепче прижимая её к себе, улыбнулся Хоук. Не успела Натали ответить, как раздался женский голос:

— Ну, думаю, я прощу тебе это неимоверно грубое опоздание.

— Эээ… можешь уже меня отпустить, — почти пропищала Натали.

— Как ни странно, но я не хочу, — неожиданно сказал он.

От этих слов Натали удивлённо вскинула голову. Вёл он себя совершенно непоследовательно.

— Чёрт, Хоук, хватит лапать девушку, познакомил бы нас с ней что ли.

Натали подняла глаза, выискивая, кто это сказал. На неё смотрело около десятка людей. Как бы так подняться на террасу, чтобы снова не опозориться?

Хоук медленно — неохотно? Она точно не знала — отпустил Натали, но тут же приобнял за поясницу. Натали сделала вид, будто не придаёт жесту значения. Вероятно, так он решил позаботиться, чтобы она больше не падала.

В ближайшем будущем надо купить нормальные сапоги, иначе... Тут её и зароют. В снег.

— Прости за опоздание, мама. В городе мы попали в небольшую аварию. Это Натали Дункан, новая учительница младших классов. А это моя семья, Натали. Людей слишком много, так что даже не пытайся запомнить имена всех, — подмигнув, сказал Хоук.

— Как бы я ни любила своего сына, знаю, он не без греха. Не обращайте не него внимания, дорогая, — вызволив Натали из объятий Хоука, сказала крошечная женщина и увлекла её в дом. — Что ж вы так оделись, дитя моё?

А вот это был вопрос часа. Или, пожалуй, последних полутора дней.

— Я… э…. оказалась не готовой к здешним холодам.

— Я Мэгги, мать Хоука, и скоро вас со всеми познакомлю. Но сейчас надо подобрать более подходящую одежду. Должно быть, ваши брюки порвались во время аварии, да и эти туфли совершенно не по погоде. — Мэгги так тараторила, что Натали с трудом следила за нитью разговора.

— Я совсем упустила из виду, что сегодня День благодарения, и отправилась искать место, где продают обувь…

Мэгги изумлённо вытаращилась на Натали, и она смущённо затихла… Блин.

— О, милая, — воскликнула Мэгги. — Что ж вы так, забыть о Дне благодарения! Вроде у вас тот же размер, что и у моей дочки Тейлор. Пойдёмте совершим набег на её гардероб.

И Мэгги за руку потащила Натали по широкой лестнице к комнате, на двери которой висела большая табличка с довольно ироничной надписью: «Не входить».

— Какой у вас размер обуви?

— Тридцать шестой. Но право, я могу подождать и до завтра, а там сама куплю что-нибудь подходящее.

Судя по всему, возражения Мэгги не услышала, ибо она уже вовсю копалась в шкафу.

— Ага! Говорила же, что у вас примерно одинаковый размер. Вот угги... новенькие, неношеные, тридцать шестой размер, — победно сказала она. — Я купила их дочке два года назад, но носить то, на чём не стоит бирка «Фокс», Тейлор считает ниже своего достоинства. Она у меня занимается мотокроссом.

— Ваша дочь мотогонщица? — Рот Натали широко открылся от удивления.

— Да, и очень хорошая. Этот День благодарения она встречает вне дома впервые за много лет. Моя девочка пробилась в финал. Её отсутствие разбивает мне сердце, но я понимаю. — Тут Мэгги зашмыгала носом, опровергая собственные слова.

— А вас не пугает её занятие?

— Могло бы, поддайся я страху, — вздохнула Мэгги, — но я так горжусь дочкой. Зато два брата все уши ей прожужжали тем, как небезопасны гонки. Не сознают, что опасность лишь подстёгивает Тейлор стать лучшей. Когда-нибудь они поймут, но, боюсь, нескоро, — продолжая вынимать одежду, рассказывала Мэгги.