В Бездне - [32]

И лицемерной вечной суеты

Вдруг в спину нож. Ах, это, Брут, и ты?

Кто избежал сей пытки бесконечной —

Быть преданым не зверем, не врагом,

А сыном или верною супругой?

Мне ведь и в прошлом приходилось туго,

Но раньше, смерть оставив на потом,

Я был всего лишь предаваем другом,

А тут гораздо крепче припекло,

Как будто в спину битое стекло

Они мне втёрли, торопя друг друга.

Прощаю, сам прошу прощенья я.

Убить ведь можно и без приговоров,

Без лезвий, бритв, химических растворов.

Убить ведь можно, просто не любя!

Герберт считал, что повседневно перед нами всегда стоит выбор между духовной жизнью и серыми буднями, обычными заботами, которыми мы можем занять себя в полной мере, от начала дня до заката солнца (да и ночами можем себя утруждать всяческими помышлениями о мирских заботах). Мы можем настолько погрузиться в заботы мира сего, что забыть о духовном вовсе. И будут течь наши дни в постоянном забытьи о Боге, совести, справедливости, любви, спасении, существовании вечной жизни. Конечно, мы не можем полностью оставить заботы о доме нашем, о ближних. Если поступим так, тоже превратимся в нехороших людей. Если придёт к нам голодный, а мы станем ему проповедовать вместо того, чтобы дать кусок хлеба; если придёт больной, а мы вместо того, чтобы лечить его раны, начнём снова проповедовать ему; если человек находится в темнице, жаждущий и поруганный, а мы вновь не пожалеем его, а станем проповедовать, то уподобимся фарисеям и лжецам. Ведь говорят Святые Отцы: «Прежде всего полюбите человека, потом дождитесь, чтобы он полюбил вас, и только потом говорите ему о Христе».

Сказано и в другом месте Священного Писания, что абсолютным нашим долгом и условием спасения, условием, чтобы Господь принял нас к Себе и посчитал своими, являются следующие поступки: накормить голодного, посетить больного, утешить плачущего, одеть раздетого.

В этом и заключается основная сложность принятия верного выбора, правильной пропорции духовного и земного в нашей жизни. Господь не требует от нас стопроцентной преданности в течение всего нашего времени. Ещё со времён первородного греха должны мы в поте и крови, в непосильных трудах зарабатывать себе на хлеб. Потому и заповедь Моисеева говорит: «Шесть дней работай и только седьмой посвящай молитве и Богу всецело».

Однако разные люди предназначены для разного соотношения земного и духовного. Есть люди, которые посвящают служению Богу всю свою жизнь. Они отказываются от всего земного, материального, мирского и целыми днями полностью посвящают себя молитве, чтению Евангелия, служению Господу. Они выбирают благую часть.

Истинное спасение души заключается в нашей способности слышать слова Божьи. Нередко говорит Господь в Евангелии: «Имеющий уши да услышит!». Самая главная проблема наша в том, что не видим и не слышим мы ничего. А ведь совершенно очевидные, мистические совпадения ведут нас чётким, однозначным путём к Господу, Церкви, спасению. Но мы умудряемся закрывать на них глаза.

Поэтому Господь стучится в сердца наши, делает в жизни очевидными события, когда призывает нас и говорит: «Идите за Мной, слушайте, выбирайте благую часть!». Но мы не слышим и не хотим Его слышать. Нам удобно и спокойно в мареве повседневных суетливых забот, где не нужно прилагать усилий сердца, использовать потаённые уголки своей души, предназначенные для истинного спасения и веры.

Поэтому мы не должны жить в чутком ожидании посещения Господня. Во всяком событии жизни, во всяком слове, казалось бы, случайно сказанном нам, во всяком совпадении кроется Его послание нам. И это послание ведёт к Евангелию, а значит, и к кресту.

Вот и дождался Герберт на свою голову посещения Господня, да ещё какого! Всего ожидал, но только не предательства жены.

СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ

— Батянечка, спасите наши души!

— Ну, слава богу! Это же мой долг, — обрадовался Герберт.

— Не, не так. Я имею в виду SOS! — затрещал притворный голос Савия в телефонной трубке. — Потопла наша Ку-Сю.

Только по весёлым ноткам в его голосе Герберт понял, что, видимо, потопла не окончательно.

— Куся изволила на лодочке покататься. А я поспособствовал.

— Откуда вы взяли лодку? Украли?

— У соседа взяли.

— Значит, украли?

— Экий вы меркантильный, я вам об утопленнице, а вы мне о лодке. Сосед не заметил, а значит, не украли.

— Так лодка-то утонула?

— Не, её вытащили вместе с утопшей, и мы назад приплыли.

— А как же утопленница? Жива?

— Да, вот сидит обсыхает.

— Вода ж ледяная, пневмонию не подхватила?

— Не, только слегка порозовела. Им это на пользу пошло.

— Как же это случилось?

— Ну, сели мы на вёсла, отплыли на середину озера, и тут я, чтобы показать, что она мне всё ещё небезразлична, чуток её веслом огрел. А она, охальница, меня своим веслом так припечатала, что я из лодки оловянным солдатиком сиганул, а равновесие, знаете ли, не выдержало. Остов у Ку-Сю несмотря на стройность, мощный. Сам проверял.

— И что же дальше?

— Ну, как водится, лодочка перевернулась. А Куся-то плавать не умеет. Ну я подумал, если мы вместе выплывать будем, то оба и потонем. Поэтому я поплыл к берегу один.

— А она что?

— А она за перевёрнутую лодку держалась, пока та не пошла ко дну.