В Бездне - [27]

Главной же причиной для обвинений всегда была Эльза. Герберта рукоположили при том, что он был женат на разведённой.

Герберт обошёл эту проблему тем, что перед рукоположением написал заявление, что никто из супругов не был раньше венчан. Гражданский брак не принимался в счёт. Священноначалие обо всём догадывалось, но решило, что будет правильно такого ревностного верующего, как Герберт, рукоположить.

Именно Эльза впоследствии своим уходом и сделала священство Герберта невозможным. Предавший раз, предаст и снова…

ДУХОВНАЯ БЕСЕДА

Герберт всё потерял, но не как испытуемый Богом бедный Иов, лишённый семьи и стад, а в гораздо худшем варианте. Он потерял нить, по которой бродил в лабиринте. Его жена забрала десятилетнего сынишку Патрика и ушла в государственный приют. Эльзе казалось недостаточным просто лишить мужа всего, она вдобавок унижала его как мужчину, говорила, что он никому не нужен.

Герберт, пытаясь разрядить обстановку, рассказал Эльзе анекдот: «Когда жена ушла, мне сначала было грустно и тоскливо. Но потом я завёл собаку, купил мотоцикл, о котором всегда мечтал, и наконец-то вдул соседке! Жизнь сразу наладилась, вот только теперь думаю, что, когда жена с работы вернётся — мне конец!».

Но вместо смеха от Эльзы он получил в ответ: «Иди, вдуй соседке!» — хотя она прекрасно знала, что у Герберта никогда в жизни не было никаких женщин, кроме неё.

Ах, так? Ну хорошо! Через пять дней после развода Герберт сообщил Эльзе, что нашёл другую женщину и предложил ей руку и сердце. Эльза не поверила. Звучало достаточно интригующе для обычного человека, а ведь Герберт был ещё и православным батюшкой. Он хотел отказаться от священства, убеждённый Эльзой, что является плохим служителем церкви. А поскольку многие разведённые священники вопреки традиции продолжают служить, то Герберт заявил о намерении вступить во второй брак и тем автоматически получил освобождение от сана.

Тогда Эльза пригласила бывшего супруга на беседу к духовнику отцу Алипию. Формально она искала примирения, но Герберт, увидев её совсем изменившуюся, отстранённо взволнованную, недобрую, понял, что в душе жена и не помышляет о прекращении войны. Тогда он затеял разборки на отвлечённую тему:

— Джейк убил нашего кота, — предъявил Герберт.

— Кот болел, и его увезли на усыпление к ветеринару, — парировала Эльза.

— А у меня есть сведения, что наш сын застрелил его из духового ружья! — скандально взвился он. Эльза раздосадовалась.

— С чего ты взял?

— В коридоре была кровь, а жильцы слышали выстрел и приглушенное мяуканье.

— Чего ты хочешь?

— Понять, какой монстр твой сын, — Герберт намеренно произнёс слово «твой», имея в виду «ты воспитала чудовище».

Джейк давно отстранился от отца без видимой причины, ещё задолго до последних событий, когда поводов для ненависти не могло и быть. Зато сын трогательно любил мать. В его поведении чётко прослеживался эдипов комплекс — классика жанра.

Эльза пришла в покалывающее негодование:

— Ты совсем сошёл с ума!

— Пусть представит справку из ветлечебницы.

— Не сомневайся.

— И я подам в суд на ветеринара, который усыпил моего кота без моего согласия.

— Как же здорово! — злилась Эльза. — Не представь мы тебе справку — сын окажется монстром, а представь — подашь в суд! Ты со своими жильцами совсем повредился рассудком.

Перебранку прервало появление деловито шуршащей рясы.

Отец Алипий одарил бывших супругов рассеянным взглядом. Было ясно, что ему совершенно не хочется участвовать в разборках, вот-вот должна была начаться служба. Повисло характерное для подобной сцены молчание. Тогда Герберт взял быка за рога.

— Я предлагаю такой формат встречи, — с едва заметной иронией начал он, — пусть своё видение сложившейся ситуации сначала изложит Эльза, потом я, а потом Вы, отец Алипий, выскажете своё мнение.

Эльза помолчала и чуть слышно прошептала, что ей нечего излагать, пусть говорит Герберт. Тот ухмыльнулся так, будто бы противник на дуэли предложил ему первый выстрел.

— Ну что ж, тогда я попытаюсь объяснить, что произошло. Вы, отец Алипий, являетесь для нас обоих авторитетом. Правда, когда я обратился к вам с просьбой повлиять на Эльзу, мне было заявлено, что вы не станете брать ничью сторону. Я на вас обиделся. Всё же потом оказалось, что вы дали Эльзе совет ничего не рушить и просто отстраниться, если ей что-то не нравится.

Итак, девять лет назад, почти сразу после крещения, мы открыли свой дом для всех нуждающихся в крове, пище, внимании и любви. Дом наш неприлично велик, в нём три этажа, жить там одной семьёй просто нецелесообразно. Этот дом — след моих амбиций, когда я был довольно успешным бизнесменом. Следуя завету Христа раздать всё и следовать за Ним, я посчитал, что открытые для всех двери моего дома станут самым подходящим первым шагом в этом направлении. Также с благословения архиепископа мы построили при доме часовню, куда стали приглашать священников. Мы издавали православную газету и приглашали через неё людей. Сначала к нам приезжали более или менее благополучные посетители, но потом мы скатились на некое подобие приюта для бездомных, наркоманов, алкоголиков и инвалидов. Я учился всех их терпеть, относиться к ним со вниманием, по возможности прощать, любить и ни в коем случае не осуждать.