В Беловежской пуще - [159]

— Называйте это как хотите...

— Скажи нам, ты действовал здесь один или имел сообщников: шпионскую сеть или помощников в лесу? — спросил Геритц.

— Нет, только один.

— А те, у которых скрывался, откуда передавал радиошифровки?

— Они знали только, что я скрываюсь. За молчание я им прилично заплатил. О радиостанции они ничего не знали.

— И только поэтому они не дали взять себя живыми? — спросил Геритц.

— Думаю, что да. Они знали, что их ожидает за укрытие врага третьего рейха.

— Где ты с ними познакомился?

— Когда ехал поездом из Гижицко в Элк, в вагоне познакомился с супругами Мейер, и они предложили мне ночлег.

— Сколько времени ты действовал как шпион в Восточной Пруссии?

— Пять месяцев.

— Работал на русских?

— Да.

— Занимался военной разведкой?

— Исключительно.

— Занимался диверсиями?

— Нет.

— Русские — смертельные враги немцев. Как ты мог работать на них?

— Они враги не всех немцев, гауптштурмфюрер.

Геритц пропустил мимо ушей ответ Густава и продолжал допрос:

— Тебя сбросили с самолета?

— Да.

— Одного?

— Да, одного, — отвечал Густав, смотря Геритцу в глаза.

— Знаешь, что тебя ждет?

Густав вновь взглянул Геритцу в глаза и спокойно ответил:

— Я готов ко всему, герр гауптштурмфюрер. Знаю, в чьих руках нахожусь.

Гестаповцы задали Густаву еще много вопросов, на которые он отвечал общими словами, уклончиво. На этот раз его не истязали. Геритц приказал отвести его в камеру.

— Что вы намерены предпринять, шеф? — спросил оберштурмфюрер СС Бинц.

Геритц прошелся несколько раз по кабинету, словно размышляя о чем-то очень важном, наконец остановился перед Бинцем и произнес:

— Он сломится. Я убежден, что так будет. Сравните его прежние показания, которые он давал несколько дней назад, с сегодняшними. Мы еще узнаем от него много интересного.

— Вы так думаете, шеф? Разве вы не знаете коммунистов? — удивился Бинц.

— Знаю их, пожалуй, слишком хорошо и допросил их в своей жизни немало. Но этот сломается наверняка. Есть в нем что-то особенное. Применим пока такую тактику: в течение недели прошу, герр Бинц, обходиться с ним без рукоприкладства и каждый день беседовать. Пыток пока не применять. Если сломается — хорошо. Нет — попробуем наши методы, которые развяжут ему язык. Прежде всего надо установить его помощников и явки в Восточной Пруссии. Важно, что мы наконец ликвидировали этого «пианиста». Вы, оберштурмфюрер Бинц, заслужили похвалу и награду за тончайшую разработку операции по его поимке.

— Следует ли вести дальнейшее наблюдение за улицей Людендорфа? — спросил Бинц.

— Нет. Если до сих пор туда никто не пришел, то наблюдение уже не имеет смысла. Пожар в этом доме и события, разыгравшиеся в нем, слишком хорошо известны в Элке и его окрестностях.

Темноту, царившую в подвале дома по улице Вальдштрассе, лишь изредка на какое-то мгновение нарушали огоньки сигарет. Марцин и разведчик, служивший в охране здания гестапо в Элке, сидели рядом. Сова — таков был его псевдоним — докладывал:

— Густав по-прежнему находится в гестапо. Ежедневно его допрашивает оберштурмфюрер Бинц. Я не слышал, чтобы Густав сломался. Наблюдение за улицей Людендорфа снято. Думаю, что Густава пока из Элка не вывезут. В гестапо поступил сигнал о появлении в Борецкой пуще какой-то десантной группы, и это их очень обеспокоило. Ключи от камер находятся у дежурного офицера гестапо. Право входа к заключенному имеют только Геритц, Грубер и Бинц. Без их разрешения никто не может заходить, к нему...

Марцин получил у Совы адреса гестаповцев. При скупом свете ручного фонарика он записал в блокнот, когда они уходят на службу и возвращаются домой. Одна деталь в сообщении Совы показалась Марцину очень важной. Она могла помочь осуществлению плана операции, разработанной капитаном Антоном. И он решил ею воспользоваться.

* * *

Унтерштурмфюрер СС Шталькер, работавший в IV отделении гестапо в Элке, жил в одноквартирном доме на окраине города. Этот домик он получил в наследство год назад и проживал в нем вместе с женой Гердой, на которой женился летом 1944 года. Герда работала машинисткой в секретариате шефа гестапо Геритца. Кроме них в доме была только служанка, молодая девушка из глухой мазурской деревни. Шталькер имел машину — маленький «опель», — на которой вместе с женой ездил на работу. Между городом и дачным поселком находился пустырь, а неподалеку от него — обширный склад дров и строительных материалов. Туда вела грунтовая дорога.

В один из декабрьских дней 1944 года человек с топором на плече, по виду лесоруб, шел по шоссе со стороны Элка, а затем свернул в поселок. Это был разведчик Марцин. Осмотревшись по сторонам и не заметив вокруг никого, он вошел на территорию склада стройматериалов, безошибочно нашел укрытие, которое приметил еще днем, вполз в него и поудобней устроился там. Прямо перед собой он видел дорогу, а чуть дальше — поселок. Мороз давал о себе знать, но разведчик не покидал поста, а только каждую минуту нетерпеливо поглядывал на светящиеся стрелки часов и ждал.

Минуло семнадцать часов. На дороге со стороны города появилась какая-то автомашина, виден был только свет ее фар. Да, это ехал «опель». Марцин не мог разглядеть его номера, но был уверен, что это именно та машина, которую он с таким нетерпением ждет.