В августе жену знать не желаю - [20]

Наши друзья, остановившиеся, судя по вывеске, в «Гостинице Серого Медведя», но которую, если судить по украшавшей ее фреске, скорее следовало бы назвать «Гостиницей Голубого Слона с Зеленым Хвостом и Без Одной Ноги», вошли в большую столовую, стены которой были обшиты дубовыми досками и украшены сценами охоты. Лесные гномы, вырезанные в дереве, свешивались с потолка; на полочках ровными рядами стояли пестрые керамические кружки. В соседнем зале несколько горцев в долгополых пальто пили вино, прохаживался кот, поджидая корочек сыра, а у огня, свернувшись калачиком, спала собака. Путешественники устали, промокли, были злы. Присутствие крохотного чужака смущало и беспокоило их. Но когда перед ними очутились, как бы невзначай, жареные на вертеле голуби, трюфели с маслом и солью, горная ветчина и сыр; когда некоторое количество веселых и шумных бутылок бросили мягкие отблески на скатерть; когда, наконец, мудрая хозяйка постоялого двора разожгла в камине большой, яркий и лучистый огонь; тогда они забыли про усталость и дождь, холод и грусть, и в их душе снова зашевелились благородные порывы, разбудив прежнее стремление к смелым подвигам.

— Дон Танкреди, — сказала Сусанна, — вы покорили столько женских сердец, так что затмили даже славу Дон Жуана. Не могли бы вы нам рассказать о самом прекрасном вашем любовном приключении?

Дон Танкреди, находившийся в центре стола, некоторое время молчал.

— Сразу не вспомнишь, — сказал он наконец, — у меня их столько было! И все же… Ну да, сейчас мне вспоминается, что самым прекрасным моим приключением было то, что мне пришлось пережить однажды вечером с госпожой Элеонорой д’Эстелла и двумя другими дамами, имен которых я не запомнил.

Солнечный Луч пошуровал огонь в камине, вытянул ноги и принялся думать о своей таинственной наезднице. Филиппо, который очень основательно закусил, чтобы осуществить свое печальное намерение, пошуровал огонь в камине, вытянул ноги и приготовился поспать. Сусанна с наслаждением приготовилась слушать весьма пикантную историю.

— В то время, — сказал дон Танкреди, — я еще не пребывал в своем теперешнем виде и каждый день попадал в блистательные авантюры. Не проходило вечера без того, чтобы я не приводил домой какую-либо женщину, которая на следующий день уходила обесчещенной, но, надо признать, счастливой. Мой метод заключался в следующем: я шел за женщиной на улице, в подходящий момент приставал к ней и завоевывал ее в мгновение ока. Итак, в тот вечер, когда со мной случилось, как я считаю, самое прекрасное приключение в моей жизни, я вышел из дому и отправился на охоту. Я увидел прекрасную фигурку и осторожно за нею последовал. Повернул за угол вместе с ней, ускорил шаг, догнал ее и, приняв вид покорителя женских сердец, прошел мимо; на вид этой грациозной фигурке было не меньше шестидесяти лет.

— Такое случается с охотниками за женщинами, — сказал Солнечный Луч.

— К несчастью, — продолжал дон Танкреди, — на пути не встречалось боковых переулков, витрин и, чтобы не выдать свой неудачный план и провал, я вынужден был проследовать далее по пустынной улице. Некоторое время спустя я увидел весьма привлекательную молодую женщину. Я догнал ее и прошел мимо; у меня есть такой любопытный способ — впрочем, довольно распространенный — следовать за женщинами: я их обгоняю. Шагов через тридцать я оглянулся: молодая женщина таинственным образом исчезла, как сквозь землю провалилась.

— И такое, — сказал Баттиста, — случается с охотниками за женщинами.

— Я стал искать, — продолжил дон Танкреди, — новую добычу. И вот передо мною проходит прекрасная женщина. Я пошел за ней и, когда представился подходящий момент, приблизился к ней и уже собирался спросить: «Куда вы направляетесь?» — но как раз в этот момент женщина, которая очевидно прибыла, куда хотела, вошла в подъезд дома. У привратника я узнал, что это была как раз госпожа Элеонора д’Эстелла. Ничего другого о ней я так больше и не узнал. Было уже слишком поздно снова выходить на охоту. Я отправился домой и впервые в жизни лег спать один. Я не буду описывать вам прелести этой ночи: один! Наконец-то один! Я нежился в постели, наслаждаясь свежестью простыни, нежным прикосновением льняных тканей, мягкостью матраса, теплой лаской подушки. О, да! Для донжуана, скажу я вам, нет прекраснее ночи, чем ночь, проведенная в одиночестве. Вкушаешь радость от сигареты, от чтения хорошей книги; можно не торопиться засыпать, потому что еще не поздно, и спать не особенно хочется; рядом с вами прекрасная зажженная электрическая лампа и, нажимая на кнопку, вы можете гасить и снова зажигать ее сколько угодно в свое удовольствие; снаружи не доносится ни звука, вокруг тишина, мир и спокойствие, чего вам не приходилось ощущать уже много лет и что напоминает вам детство.

— О, довольно! — сказала Сусанна с досадой. — Вы просто смеетесь. Но я хотела бы знать, по-настоящему, какое у вас было самое прекрасное амурное приключение.

— Ладно, — сказал крохотный покоритель женских сердец, — сейчас я вам расскажу. Пожалуйста, не передадите мне горчицу?

Солнечный Луч пошуровал огонь и вздохнул, думая о незнакомке-наезднице, образ которой он носил в своем мозгу; а Филиппо, лицо которого было освещено горящими головешками, громко храпел, не отзываясь на щипки жены.