. В конце сорок первого года он получил указание не критиковать товарища Мао и сблизиться с ним. А также избегать китайских танцовщиц, ибо и в Китае всё зло исходит от женщин. Дисциплинированный товарищ Хуа Фу приказ партии выполнил, поэтому и продержался в Китае до сего времени. И тут явление Ольги! Последний раз он слышал, что та работала в Бразилии, помогая капитану Престесу, «Рыцарю надежды». В 1934 году они были переправлены в Бразилию, в 1935 году участвовали в ноябрьском восстании против диктатуры Варгаса. Их схватили в январе 1936 года. Но Луис Карлос Престес остался в заточении в бразильской тюрьме, а вот Ольгу выдали немецкому гестапо, несмотря на то, что в момент передачи женщина была беременна (как часто бывает, между соратниками по борьбе возникла любовь). Берлинской еврейке-коммунистке в застенках СД не светило ничего хорошего. Она в женской тюрьме Берлина рожает девочку, Аниту Леокадию Престес. Малышку забирает госпожа Леокадия Престес, мать Луиса Карлоса, который официально признал свою дочь. А Ольгу после череды допросов отправляют, в конце 1939 года, в концлагерь Равенсбрюк. Летом 1942 года Ольга попадает в группу из двух тысяч женщин, отобранных для медицинских экспериментов. Но уже в сентябре 1942 года один весьма тучный, но далеко неглупый нацистский бонза начал искать точки соприкосновения с советами, которые явно переигрывали Третий Рейх в затянувшейся войне. Большевики попросили доказать серьезность его намерений. Понимая, что вытащить такую фигуру, как Эрнст Тельман было нереально, был предложен список из семи женщин-коммунисток, которые находились в Равенсбрюке. Там как раз должна была начаться серия испытаний новых отравляющих веществ, созданных химическим гигантом Третьего Рейха, Фарбениндустри. В этом концерне у Геринга были свои верные люди, как ни странно, но верные Герману люди были не только в промышленности, но и в спецслужбах Третьего Рейха. Вещества, имитирующие состояние клинической смерти, были хорошо известны к этому времени в Европе, одним из таких препаратов воспользовался доверенный доктор Фарбенидустри, который отвечал за испытание новых БОВ. Десять женщин получили его, потом их тела были переданы для вскрытия в лабораторию самой фирмы, как было записано в заключении «из-за неожиданной реакции на примененное вещество». Из этих десяти выжили четверо, химия не такая уж надежная штука, особенно когда мишени ее применения уже истощены пребыванием в концлагере. Среди вытащенных таким опасным методом были трое из того списка, который был передан доверенному человеку Геринга. В числе спасенных была и Ольга Бенарио, которую в документах уже в СССР провели как Ольгу Престес. Она не знала, что попала в спасительный список благодаря самому товарищу Сталину, который, узнав о ее мужественном поведении в концлагере, заметил, что такими кадрами разбрасываться нельзя! Трое из семи – тоже неплохой вариант. За это Герман получил записочку с номером счета в одном из банков одной совершенно нейтральной страны, который обещали не трогать. Вот тут авиатора, ставшего прообразом Карлсона
[108], живущего на крыше, проняло по-настоящему. Если большевики владеют такой информацией, то… Ничто так не стимулирует к сотрудничеству, как тот факт, что некто держит ваш кошелек в своей руке. Не верите? Спросите у господина Януковича из МОЕЙ реальности.
– Ольга!?! – вопрос Отто прозвучал почти неслышно.
– Товарищ Чжэнь Хань Шу, а вы – товарищ Хуа Фу? – Ольга сделала вид, что они не знакомы. Хм… Значит, так надо.
– Так точно!
– Вам личное послание товарища Первый. Когда я смогу встретиться с товарищем М.? – Ольга передала товарищу Брауну запечатанный конверт, в котором были зашифрованы инструкции руководства СССР.
– Завтра в шестнадцать часов вас проведут на встречу. Я проведу вас к месту отдыха. Извините за условия, но лучших нет.
Отто хотел очень многое сказать Ольге, но что-то не давало ему говорить. Они так и прошли к ее помещению в одной из пещер в Яньане молча, не сказав друг другу и пары слов. Короткое прощание. Завтра ее будет провожать другой. Ночью отряд товарища Ху с товарищем Фу идут в экзаменационный рейд. Новая партия красных китайских командиров партизанских отрядов готовилась уйти в тыл Гоминьдана. Но сначала надо было проверить, как они усвоили сложную военную науку.
Если точность – вежливость королей, то товарищ Мао, по всей видимости, подчёркивал свою близость к народу. Встречу с человеком Сталина он начал на час и одиннадцать минут позже им же назначенного срока. Охрана внимательно осмотрела товарища Шу, но у Справедливой[109] посетительницы руководителя китайский коммунистов ничего предосудительного с собой не было. Мао, сидевший за столом даже не поднялся, встречая представителя СССР. Ему было не очень приятно, что прислали женщину, тем более такую некрасивую. Ольга действительно симпатичной считалась только в молодости, как говорил один известный писатель, её спасала «красота молодости». Вытянутое лицо с большим острым носом, круги под глазами, неприятная болезненная худоба – наследство Равенсбрюка. От молодости остались только густые кучерявые волосы, кое-где уже тронутые сединой. Мао уже располнел, на круглом лице иногда проскальзывала неприятная улыбочка, голова светила большой залысиной, он был одет в военный френч без знаков различия. Но ум его оставался острым, а взгляд – пронизывающим собеседника насквозь. Он вчера заработался, составляя сборник собственных цитат, поэтому принимал посланника Сталина намного позже назначенного. Мао Цзэдун был выходцем из семьи не самого большого и знатного провинциального чиновника, получил обычное для китайца образование, сдал экзамен на низшую должность в иерархии служащих императора. Экзамен заключался в умении писать (знание нескольких тысяч иероглифов – это вам не три десятка букв и несколько десятков грамматических правил!). Вторым экзаменом было знание цитат из Конфуция! Вот и сейчас руководитель КПК считал, что его сторонники должны вместо цитатника Конфуция вызубрить и сдавать во время будущей кампании по исправлению каллиграфии цитатник Мао. Поэтому и создавал изречения в стиле Конфуция, не воруя его мысли напрямую, но создавая нечто высокоумное и многозначимое! И никто не скажет, что в этих изречениях не было золотых россыпей мудрости!
