В алфавитном порядке - [9]

Скоро на семейных вечерах вошла в моду такая игра: писали маленькие записочки, а те сами собой складывались вдвое, расправляли зачаточные крылышки и пускались в суматошный полет по квартире. Жизни им было отпущено примерно столько же, сколько насекомым, так что уже через несколько часов они присаживались на столы или шкафы и постепенно желтели, как крылья дохлой стрекозы. Потом скукоживались, усыхали, превращались в кучку дурно пахнущей пыли. Власти запретили эту игру из опасений, что загадочные трупики, разлагаясь, могут стать возбудителями неведомой болезни.

Однако все эти домашние развлечения заставили население насторожиться и осознать опасность, доселе никем не замечаемую: если эти бумажные лоскутки жили всего лишь считаные часы, логично предположить, что и срок жизни у книг тоже ограничен. Иными словами, если не удастся вернуть их в первоначальное состояние и к местам постоянного обитания, на воле они через какое-то время перемрут неведомо где и тем самым навсегда лишат нас возможности когда-либо получить их назад, не говоря уж о том, что их разлагающиеся останки могут пагубно воздействовать на окружающую среду.

Самые мрачные прогнозы подтвердились уже несколько дней спустя, потому что на улицы стали сыпаться с небес тетрадки с нашими конспектами, а следом – всяческие инструкции к бытовой технике и сборнички ходовых кулинарных рецептов и разнообразные брошюрки, буклеты и листовки, в свое время поддавшиеся общему порыву и унесшиеся неведомо куда. У газет, которые с недавних пор перестали выходить, век тоже был краток – потому ли, что новости стремительно устаревали, или из-за скверного качества бумаги. Попадались такие места, где шагнешь – обязательно наступишь в эти разлагающиеся тела, а они, помимо того, что воняли гадостно, еще и привлекали тучи мух и прочих насекомых, охочих до падали. Муниципалитет организовал специальные бригады уборщиков, и те в респираторах и в резиновых перчатках сгребали эти отбросы и складывали их в мусорные контейнеры с герметичными крышками. И все равно, листовки, гнившие на полях, устилавшие своими телами пастбища и огороды, вселяли сильное беспокойство, потому что никто не мог бы сказать наверное, сколь высок будет уровень зараженности овощей и злаков.

Ходили также неподтвержденные слухи, что стая тяжеловесных Библий, переплетенных в кожу и окованных по углам медью, напала на выводок научных книг в бумажных обложках за то, что те не признавали догмат сотворения мира. Говорили еще, будто на городских окраинах происходят ожесточенные стычки между детективами и очерками, между книгами для среднего школьного возраста и теми, что предназначены только для взрослых, между энциклопедиями предметными и обычными, но доказательств всему этому не находилось, так что ясно было – войны эти были воображаемые и на самом деле разыгрывались в головах людей, а уж оттуда проецировались на внешний мир. Мой отец просто заболевал, когда по радио или телевидению сообщали об этих слухах. Тем временем учреждения остались без книг бухгалтерского учета – иные из них грузно парили в поднебесье и казались грифами, высматривающими мертвые цифры.

Ну а среди банковских билетов, лежавших взаперти, в недрах сейфов, поднялся массовый падеж, и их заменили монетами, номинал которых зависел от их формы – квадратной, круглой, звездчатой, прямоугольной, овальной и так далее.

И, короче говоря, в считаные дни ситуация сделалась угрожающей. Никто уже не решался отпускать шуточки по поводу происшествия, потому что в полной мере обнаружились его практические последствия. Буквы на дорожных указателях, которые были крепко врыты в землю и потому не могли улететь, мало-помалу выцветали, тускнели, стирались, словно страдали какой-то кожной болезнью. Ездить стало так опасно, что понадобились строжайшие ограничения, не касавшиеся только карет скорой помощи, пожарных машин и прочего в том же роде. Когда же буквенные указатели исчезли на вокзалах и в аэропортах, возникла необходимость заменить их всякого рода стрелками, причем в таком количестве, что потребовалось вслед за тем сократить число пассажиров. Стерлись таблички с названиями улиц и номерами домов, и хоть это не могло помешать доставке писем по адресам – письма эти давно улетели из почтовых ящиков и из отделений связи, – все же сильно способствовало общей неразберихе. Довольно скоро мы убедились, что город с улицами без названий и домами без номеров превращается в настоящий лабиринт, в ловушку, из которой нелегко выбраться. Власти снова и снова призывали жителей не уходить далеко от своих кварталов, ибо в полицию беспрестанно сообщают о новых и новых исчезновениях людей. Кажется, именно тогда кто-то, выступая по радио, сравнил происходящее с длительным отключением света и воды: только лишившись этих благ цивилизации, начинаешь ценить обладание ими.

Биологи, изучив продолжительность жизни рекламных проспектов, вкладышей, листовок, афиш и прочих немногословных текстов, рассчитали, сколько времени отпущено книгам, однако пришли к различным, чтобы не сказать – противоречивым, выводам, потому что оказалось – продолжительность жизни тома зависит не только от его объема, но и от того, какого качества текст в нем содержится, а также и какую практическую пользу имеют изложенные там сведения: вот были, например, маленькие словарики, которым давно полагалось бы умереть, а они все порхали себе в воздухе – и проворней объемистых томов. А книги по военному искусству, написанные, как правило, из рук вон плохо, при всей своей толщине мерли как мухи. И министерства обороны и культуры, недавно создавшие совместную антикризисную комиссию, настойчивей всего рекомендовали гражданам держаться поближе к стенам домов, потому что участились случаи, когда эти тома в твердых переплетах валились с неба и пробивали людям головы.