В аду - [3]

Целый осиный рой мстил Кестеру за свое раздавленное гнездо, и Кестер не помнил, как выбрался из этого жужжащего адского облака, не помнил, как оказался у ручья и, жадно глотая ртом воздух, пытался зачерпнуть воды в ладонь, чтобы хоть немного охладить тот жар и зуд, коими объят был весь его организм. Жар сменялся ознобом, судорогами сводило конечности, а к горлу подкатывала тошнота. В какой-то момент Кестер подумал, что умирает. «Господи, – онемевшими губами прошептал он, – за что? За что же ты так мучаешь меня? И сколько еще будет продолжаться эта мука? Умоляю, избавь… убей меня, ибо я не могу больше так страдать», – и в ту же секунду потерял сознание…

* * *

Очнулся несчастный вечером, в сгущающихся сумерках, по-прежнему охваченный болью и дрожью. Внезапно он услышал шорох и легкий треск веток и подумал, что, должно быть, какое-то хищное животное подбирается к нему, ведомое охотничьим инстинктом. Кестер повернул голову и устремил свой взгляд в том направлении, откуда нечто неосязаемое вот-вот должно было облечься в медведя или волка, но вместо этого из темноты появился человек или кто-то похожий на оного. Как ни пытался, Кестер не мог разглядеть его лица. Он видел лишь высокий силуэт, фигуру, полностью скрытую плащом. Остановившись в нескольких метрах от Кестера, Темная Личность заговорила глухим мужским голосом.

– Зачем ты звал меня? – спросил она.

– Я не звал тебя, – прошептал Кестер, памятуя о том, что не обращался к кому-нибудь кроме Господа, на которого, по его представлениям, странная фигура совершенно не походила. И тут же подумал: «Быть может, в бреду?»

– Да, да, именно в бреду ты и звал меня, Кестер, – читая его мысли, ответствовала Темная Личность.

– Может быть, если ты поможешь мне избавиться от боли, если поможешь умереть быстро, кем бы ты ни был, я буду, я буду очень… и я…

– Да, это в моей власти, – перебила его Темная Личность. – Но, Кестер, – и сделала паузу, – подумай, действительно ли так страшна твоя боль? Настолько ли велико отчаяние? Уверяю тебя, случаются испытания и похуже. Быть может, ты хочешь оставить все как есть? Терпеть и ждать?

Кестер замотал головой.

– Нет, нет, я не вынесу, не вынесу… – прошептал он.

– Тогда могу ли я предложить тебе кое-что другое, кое-что вместо смерти? Новую жизнь, например? Еще одну, в которой ты снова обретешь здоровье, силу, красоту и имя. Ты снова станешь тем, кем был, когда взял в руки тяжелый меч и отправился на войну. Ты сможешь вернуться в свои владения, а также, если захочешь, получить новые. У тебя будет достаточно власти, чтобы, не оглядываясь на закон, творить то, что тебе заблагорассудится, и отомстить всем своим врагам. И не каждый человек, даже очень смелый, рискнет противостоять тебе. Твои подданные будут преданы и покорны, а женщины… женщины падут пред тобою влюбленные, и вряд ли встретится среди них хоть одна, что не станет твоею рабыней.

Кестер слушал эту речь и не мог поверить в то, что нарисованная Темной Личностью картина когда-либо сможет воплотиться в жизнь. Он думал, что это какая-то новая, изощренная пытка – пытка фантазией, пытка надеждой – или странная, с неизвестными ему правилами и, возможно, очень опасная игра, которая, однако, была интересна Кестеру и нравилась уже только тем, что отвлекала от страшной действительности.

– Чего же ты ждешь взамен? – прекрасно понимая, что за все нужно платить, спросил Кестер.

– Хм, – усмехнулась Темная Личность и на секунду задумалась, – я возьму ту, которой ты признаешься в любви, – неожиданно ласково ответила она.

«Снова о женщинах! Вот уж о ком сейчас я волнуюсь меньше всего», – с некоторым негодованием подумал Кестер, а вслух произнес:

– Полагаю, мне хватит тех, которые будут любить меня.

И тут Темная Личность разразилась громким хохотом.

– Ах, как же ты нравишься мне, Кестер! – воскликнула сквозь смех и тут же исчезла во мраке ночи, как будто ее и не было вовсе.

«Так я и знал – игра, бред», – с грустью подумал Кестер, и еще он подумал о том, что, несмотря на все выпавшие на его долю страдания, он совершенно не чувствует злости и вовсе не жаждет мести. Он не хочет подчинять кого бы то ни было, не хочет завоевывать и порабощать, он просто хочет покоя – крепкого и здорового сна. И только-только стоило ему об этом подумать, в ту же самую минуту медленно тяжелые веки его опустились и он погрузился в царство грез…

Однако сны Кестера были так же беспощадны к нему, как и реальная жизнь. Это были кошмары, в которых Кестера всевозможно истязали: вот его жгут каленым железом и он извивается и дергается, словно раздавленный червяк, а вот его дрожащее тело, распятое между четырьмя огромными, мощными кобылами, трещит и рвется на части, когда, подстегиваемые ударами хлыста, лошади тянут в разные стороны. И в этих ужасных видениях Кестер метался всю ночь. Но когда, наконец, забрезжил рассвет и первые лучи солнца коснулись его лица, как будто чья-то невидимая заботливая рука одним движением убрала всю боль и страшные воспоминания, Кестер узрел другие образы, и были они сказочно прекрасны – так знакомы ему, так ему близки. Он узнавал себя в маленьком мальчике, катающемся по траве и хохочущем от восторга, в красавце-рыцаре, гордо восседающем в седле в то самое мгновение, когда, опуская забрало блестящего на солнце стального шлема, готов был немедленно ринуться в бой. Он видел землю, на которой родился: в щедром, ярком солнечном свете – золотые колосящиеся поля, распростершиеся до горизонта; он слышал звонкое щебетанье птиц, журчание реки, тихий шелест листьев; он чувствовал дуновение теплого ветра, несущего ароматы пряных трав и звуки чудесной музыки – нежной девичьей песни, что дарила Кестеру ощущение безмятежного, довольного состоянья, такого, о котором он бесконечно долго мечтал, такого, каким представлял себе свой покой. «Да, я, наверное, еще пожил бы на свете… еще пожил бы, если бы так…» – и убаюканный, умиротворенный, забыв все страхи, горечь, боль, медленно плыл он в ласковом, сладком сне…