В аду Сталинграда. Кровавый кошмар Вермахта - [6]
По крайней мере кольца остались на стволах орудий. Дорисовали и два «опоздавших», так что на каждом стволе было по два кольца, и теперь между командирами орудий и расчетами установился мир. Была роздана горсть наград командирам расчетов и наводчикам, поскольку раньше Железный крест второго класса никто не получал. Корректировщик и оба его радиооператора получили свои первые медали, которые они честно заслужили, хотя они и не подвергались большей опасности, чем каждый и всякий пехотинец. Уже курьезом, Железный крест второго класса осчастливил телефониста на орудийных позициях, который в тот день не имел возможности как-то особенно проявить себя, — возможно, кроме того, что вызвал меня к телефону поговорить с Бальтазаром. С другой стороны, он был надежным солдатом, и «раздатчик» на этот раз не обошел его.
Личный состав 10-й батареи построен для награждения. Командир батальона, подполковник Бальтазар, прикалывает Железный крест второго класса на грудь фельдфебеля, ефрейтора и связиста. Большинство солдат батареи были ветеранами с опытом Восточного фронта.
О наградах, в общем, каждый беспокоится сам, как и о медалях за храбрость, а с «гражданскими» наградами даже больше. Если ты достаточно долго выживал в войне и просто исполнял свой долг, твой черед придет, и командир части должен будет придумать повод. Как можно «честно» управлять раздачей медалей? Должны они идти туда, где пишутся кровавейшие «романы», потому что вышестоящие хотят выделить их из массы? Или разве не честнее распределять их в частях согласно квоте, чтобы признать их успех или серьезность их действий? Придумать повод задним числом не всегда просто, но для медали должна быть причина-награждения. Если дивизия воюет успешно, награды льются рекой, но если ее отбрасывают назад, регистрируется меньше «актов героизма». В Польше наград было мало, во Франции больше. Большие победы 1941-го до начала зимы вызвали настоящий поток медалей, позже их стали экономить. Когда Сталинград подходил к концу, даже сильнейшие раздачи медалей и повышений в чине не могли остановить коллапс. Вспомнили легенду о спартанцах, и для монумента понадобились (мертвые) герои…
Изучение подбитых танков было информативно в нескольких смыслах. Т-34 был в 1942 г. лучшим и самым надежным русским танком. Его широкие гусеницы давали ему лучшую подвижность на пересеченной местности, чем у других, мощный двигатель позволял развивать лучшую скорость, длинный ствол пушки давал лучшую пробивную способность. Недостатками были плохие приборы наблюдения и отсутствие кругового обзора, что делало танк наполовину слепым. Радиооборудование тоже было плохо отработано, на некоторых танках его вообще не было. Тем не менее при всей мощности брони он не мог противостоять 15-см снарядам, для поражения даже не было обязательно прямое попадание. Попадание под гусеницу или корпус переворачивало его. Близкие разрывы рвали гусеницы. Кроме того, под Харьковом применялись английские танки Mk.II и Mk.III, подвижные на ровной местности, но Т-34 оставлял их позади. Они, однако, были хорошо оснащены многими полезными аксессуарами. Мы с удовольствием брали наборы инструментов, но особо ценили практичные кипятильники, которые можно было заправлять любым видом топлива. Чтобы вернуть «англичанина» в строй, с них снимали башни и использовали как тягачи, но и для этого лучше подходил Т-34.
Батарею — с остатками 71-й пехотной дивизии — сменяют части 294-й ПД. 4 июня 1942 г. Одна из гаубиц в густом камуфляже ждет, когда к ней прицепят передок.
Упряжки тянут 5500-кг гаубицы на запасные позиции. Дивизия должна была принять участие в операции «Вильгельм», которая должна была начаться через несколько дней, но была отложена до 10 июня из-за проливных дождей.
Наш боевой сектор скоро передали другой дивизии. Тем временем нашу 71-ю собрали вместе и еще раз пополнили. Мы прошли через Харьков на юг, в сторону новой операции на окружение. Харьковская битва успешно завершилась. Оборона против крупномасштабного наступления русских превратилось в разрушительную битву на окружение агрессора. Теперь мы снова шли на восток. Может быть, мы наконец смогли отбросить русских… победный конец войны снова оказался близко. Переправы через Бурлюк и Оскол пришлось вести в тяжелых боях. Но после этого — как в 1941-м — были долгие недели наступления в изматывающей жаре, не считая дней, полных грязи, когда лил дождь.
Кроме двух крупных наступательных маневров наш тяжелый батальон редко участвовал в боевых действиях. Нам хватало забот с одним движением вперед. Коренастые тягловые лошади были пугающе худы и всем видом показывали, что не годятся для долгих маршей, особенно по пересеченной местности. Требовалась временная помощь. У нас еще оставалось несколько танков, обращенных в тягачи, но мы также искали сельскохозяйственные тракторы, в основном гусеничные. Немного можно было найти в колхозах прямо у дороги. Русские забрали с собой как можно больше, оставив только неисправное оборудование. Постоянно требовалось импровизировать, и мы всегда были в поиске горючего.
