В аду нет выбора - [26]

— Но знаете, — сказала она с присущей ей откровенностью, — я не видела бы и белого медведя на улице, пока не столкнулась бы с ним нос к носу. Понимаете, я невротичка — погружаюсь в себя.

— Вы говорите мне правду, мисс… Смит?

— Конечно. Я обычно так и поступаю. Иногда мне это надоедает, и я пытаюсь что-то изменить.

Суперинтенданту редко доводилось брать столь необычное интервью. Потрясающая искренность Черри, по-видимому, привела его в замешательство. Он принялся перебирать свои бумаги, тогда как она сидела перед ним, словно глыба, чем-то напоминающая умственно отсталого ученика в классе.

— Есть ли у вас запись, мисс Смит?

— О, очень много. Несколько лет назад запись Лэнса попала в первую десятку наиболее популярных. Но я-то предпочитаю классику.

— Я имею в виду запись, сделанную в полиции.

— Ну, я еще не побывала в тюрьме. Меня штрафовали за то, что я сидела на Трафальгарской площади. Это был один из пикников Комитета ста.[2]

— Понимаю. Вы верите в одностороннее разоружение?

— Каждый разумный человек верит. — Черри глубоко вздохнула, собираясь произнести политическую речь, но Спаркс предупредил ее:

— Считаете ли вы, что, выдавая секреты своей страны врагу, вы способствуете ядерному разоружению?

Одутловатое лицо девушки вспыхнуло.

— Зависит от обстоятельств. Но если вы считаете, что я причастна каким-то образом к похищению Люси, то вы глубоко ошибаетесь.

Спаркс задал ей еще несколько вопросов. Но все его усилия разбивались о весьма удивительную открытость Черри. Когда она, уходя, закрывала шарфом голову, Найджел заметил:

— Прятать лицо нет необходимости. Газетчики отправились в деревню.

Черри бросила на него испуганный взгляд и выскользнула из комнаты. Спаркс взглянул на Найджела, вопросительно подняв брови. Найджел заметил:

— Не хочет, чтобы ее узнали, следовательно, о ней уже говорили в программе новостей. Возможно, она еще в том возрасте, когда требуется согласие родителей на брак, и они пытаются отыскать ее, чтобы разорвать ее отношения с этим идиотом Аттерсоном. Они наняли Лики для слежки. Лики же ведет какую-то двойную игру — я подозреваю, что она получает большое содержание, а когда достигнет нужного возраста, получит гораздо больше, и Лики интересуется, нельзя ли ему чем-нибудь тут поживиться самому.

— Вам бы следовало быть писателем, мистер Стрэйнджуэйз, — улыбнулся суперинтендант. — Если Лики хочет шантажировать эту девицу, то я ему не завидую. Между прочим, вы заметили, как она сказала, что это Лэнс выбрал Домик для гостей? Дикэн, дружище, мы попробуем теперь побеседовать с миссис Салливан.

Поначалу Спаркс разговаривал с женой адмирала чрезвычайно любезно. Но она обращалась с ним, точно со старшей прислугой. Ее лицо мопса, покрытое красными пятнами, приняло властное выражение, что показалось Найджелу не только смешным, но и жалким.

— Итак, мистер Спаркс, что предпринимает полиция в связи с этим позорным проявлением насилия?

— Мы делаем все, что в наших силах.

— Не знаю, куда идет страна, если красным агентам позволяют выкрадывать маленьких девочек под носом у их родителей.

— Безусловно, это непозволительное положение дел, — согласился суперинтендант. — Кого вы подозреваете? Похитители, как вы понимаете, должны были иметь контакты в доме.

— По-видимому, это ужасный тип Аттерсон.

— Что заставляет вас так думать?

— Он просто дрянь. За деньги сделает что угодно. Мы, жены военных, знаем таких. Но, к счастью, на флоте Ее Величества подобных не много.

— А что вы можете сказать о мистере Лики?

Тут она насторожилась:

— Мистер Лики? Он, видимо, человек хорошо воспитанный, хотя и не совсем джентльмен. Но я, конечно, не находилась с ним в дружеских отношениях.

— Дружеские отношения? А в какого же рода отношениях вы с ним находились?

Женщина заволновалась:

— Я же сказала, что не находилась с ним вообще в каких-либо отношениях. Иногда перебрасывались словами. Ведь надо же проявлять вежливость. В конце концов, он ведь человек не нашего круга.

— Понимаю. Поэтому у вас нет оснований подозревать его в чем-либо, кроме низкого социального происхождения? — сухо заметил Спаркс.

— Правда, есть одно «но».

— Слушаю.

— Я терпеть не могу всякие сплетни.

— Всякое сообщение полиции, мадам, к числу таких не относится, — сказал Спаркс почтительно и вместе с тем не придавая этому особого значения.

— Ну хорошо. На следующее утро после исчезновения Люси я спускалась к завтраку почти в девять часов, минуя при этом комнату мистера Лики. И знаете, что я услышала при этом? — Она сделала многозначительную паузу. — Там разговаривала женщина.

— Неужели? И вы узнали ее голос?

— Боюсь, что нет.

— Или услышали что-либо из сказанного там?

— Естественно, нет. Я быстро прошла мимо.

— Естественно.

— Но это был весьма недовольный голос, а возможно, и сердитый.

— Ну что ж. Это может оказаться полезной информацией, — сказал Спаркс, разочарованно глядя на Найджела. Он переложил бумаги на столе. — Ну а теперь, мадам, сущая формальность. Понимаете? Вчера утром вы послали телефонограмму. Где это она? А, вот: «Не принимайте предложение. Напишу». Можете ли вы?..

— Да это самое отвратительное вмешательство в мои дела! Как вы осмелились перехватить мою личную телеграмму, которую я посылала?