Узют-каны - [168]

Вырвавшись из городского парка, он нёсся сначала дворами, потом по улицам, увидел себя в витрине магазина и, удивившись, остановился. Отражение скорее напоминало бомжа, только что покинувшего канализационный люк, где вместо отбросов жрали сырую человечину. Бомжей Вовка откровенно презирал, и не из-за способа существования. Просто идёшь себе по городу с какой-нибудь мадмуазель, пьёшь пиво, травишь байку, разглядываешь ландшафт – городской и выпирающий из-под кофточки, а тут тебе на – ханыга клянчит мелочь. Не жалко. Просто раздражает, принижает романтический настрой. Бомжи выделяются. Теперь Вовка Вожорский выделялся. «Эй, а где тут такой грязный и весь в кровище?» – «Только что здесь пробежал»! В момент, когда осознаёшь, что волей-неволей стал убийцей, выделяться не хотелось. И тут Володя сообразил, что прятаться как бы и не от кого. Улица, как и дворы, по которым он пробегал, пустовали. Не было обычного оживлённого движения транспорта, все автомобили стояли беспорядочно брошенными и, Вовка подозревал, даже не закрытыми. Присмотревшись, увидел за стеклом «Lexus» мертвеца с запрокинутой головой. И больше ни души. «Что они делали там, под каруселью?» – подумал Вожорский. И понял. Прятались. От таких, как горбун. От таких, как та баба, что сожгла себя в поликлинике. От психов.

Пусть он бухал, но оставался в курсе – психов развелось на каждом шагу. Вначале – погромы и баррикады, на улицах грязь и мусор. Потом – пожары, случались перестрелки. Кто-то кокнул кандидата на пост главы города. Кто-то захватил роддом и выбрасывал из окна младенцев. И жуткое количество самоубийств. Тут Володя вспомнил раздавленную собаку, бармена Ростислава… Нину. Но собака была важней. Мертвецов перестали убирать. Никто не приехал и не увёз зарезанных детишек с карусели, никто не вытащил того ублюдка из «Lexus»…

Ему стало жутко. Последний землянин? Потом вспомнил фильм о чернобыльских событиях. Блестящие костюмы, скафандры. Это не марсиане. И не менты. Военные, ликвидирующие последствия катастрофы. Чего рвануло? В этом городишке и рвануть-то нечему, разве что птицефабрике? Но Вожорский знал – блестящие костюмы спасают от радиации. Значит он, не имея такого костюма, заражён? Облучённым Вова себя не чувствовал: на заводе на курсах гражданской обороны упоминали симптомы. Грязным – да, похмельным – да, обмочившимся – да, но не облучённым.

Он поднял опрокинутую урну и запустил в витрину. Грохот рушащегося стекла никого не привлёк. «Блестящих», скорее всего, было немного, а даже если и достаточно – поблизости их не оказалось. Проникнув в магазин через образовавшийся проход, не пожалел, что давно ничего не употреблял в пищу. В магазине – не сказать что пахло – воняло тухлой рыбой и скисшим молоком. Холодильные установки не работали. Электричества в городе не было два дня, однако. Вовка замер у коммерческого прилавка с DVD – стоп. Тут-то и пришла идея о наваждении. Потому что ночью карусель работала! Ток был! Она работала! А во всём городе темень, хоть глаз выколи. Его подставили крупно. Кто-то издевается, кто-то имеющий доступ к источникам энергии. Внезапно Володя подумал: а не является ли он подопытным кроликом в чьём-то сумасшедшем эксперименте? За ним следят некие придурки в белых халатах, каким-то образом уменьшив Вовкино тело и поместив в макет разрушенного города. Как поведёт себя человекообразный в экстремальной ситуации? Как поведёт? Напьётся!

Это Вовка и решил сделать, прикинув, что если уже вляпался, то ничего с этим поделать не сможет. Как назло ни капли спиртного – одно шампанское в отделе подарков. Но много! Хоть ванну принимай. Откупоривая первую бутылку, Володя вспомнил, что не мешало бы помыться и привести себя в божеский вид. Как бы там ни было, даже если общага сгорела – бомжом он себя не считал. Запахи разложения были невыносимыми. В хлебном шарили крысы. Чума, или что ещё там, их, как всегда, не брала. Володя прошёл в подсобное помещение, перешагнул через мёртвую женщину в белом халате. Её, видимо, пытались изнасиловать, применив для этой цели странный предмет – калькулятор. Тут Володю начало тошнить, и он на время забыл о женщине, «пришельцах» и калькуляторах. Покачиваясь, брёл по длинному, нескончаемому лабиринту коридорчиков. Туалет почему-то оказался напротив кабинета директора. Володя посетил оба помещения.

Открыл вторую бутылку из подарочного набора, последнюю, к сожалению. Возвращаться ещё за одним пока желания не было. Может быть – потом. Долго умывался под краном, посмотрел в зеркало – побриться бы ещё, и вновь плескал в лицо холодные пригоршни воды.

Вода щипала лицо, но он не мог остановиться умываться, потому что ощущения не позволяли думать, возвращаться к проблемам и загадкам. Вода в лицо. От холода заныли виски. Мокрыми руками Вовка начал срывать одежду. Впихнул под кран голову и ручейки с волос, обжигая, заструились по обнажённой спине, скатывались на пол. Наспех освободился от брюк и обуви. Грязная одежда кучкой сгорбилась под раковиной. Чахоточный неоновый свет в туалете, холодный, забрызганный пол. Щёки продолжало щипать. Непонятная жидкость застревала в щетине, и Володя узнал, что может плакать.