Узурпатор - [24]

— Даю слово, — произнес правитель Тамура, и Дарр улыбнулся.

— Благодарю тебя.

Пока Бедир и Дарр спорили о будущем Кедрина, предмет их обсуждений сидел у себя в комнате и пил вино вместе с Тепшеном Лалом и Бранноком. Воодушевление, которое охватило юношу в зале Совета, несколько угасло. Но появилось время на раздумья о той задаче, которую ему надлежало исполнять в ближайшем будущем.

— Ну и как я к ним пойду? — вопрошал он. — Под руки меня поведут, что ли? Пусть варвары полюбуются на беспомощного слепца…

— Не пойдешь, а поедешь верхом, — произнес Браннок. Тон полукровки не допускал возражений. — Лошади для народа лесов — настоящая роскошь. На весь Белтреван, может быть, и наберется с десяток скакунов — у самых прославленных уланов. А ты должен выглядеть как победитель.

— Но… — начал Кедрин, но Тепшен не дал ему возражать:

— Браннок прав. И ты умеешь ездить верхом.

— Слепой? — спросил он в сомнении.

— У лошади есть глаза. А сколько раз ты ездил ночью? Сражаться мы не собираемся, а дорога будет легкой. Ты справишься.

— Мы с Тепшеном будем держаться поближе, — добавил Браннок, — и если что, шепнем тебе словечко. Так что с дороги ты не собьешься.

— А потом?

— Будешь делать так, как я скажу, — сказал разбойник.

— Но они все равно увидят, что я не могу… — Кедрин дотронулся до повязки на лице.

— Они увидят воина, который сразил Нилока Яррума, — сказал Браннок. — Хеф-Аладора — величайшего из победителей. Или я не сказал, что они так тебя называют?

Кедрин покачал головой.

— Когда решаешь вопросы дипломатии, забудешь о чем угодно, — полукровка произнес это с такой важностью, что Кедрин не удержался от смеха. — Впрочем, не суть… Ты заслужил их уважение. Из-за повязки на глазах оно не станет меньше.

— У меня нет выбора, так? — юноша невольно вздрогнул.

— Разумеется, — коротко произнес Тепшен. — Ты принял эту ношу — теперь придется нести ее до конца.

— Да будет так, — вздохнул Кедрин. Он от души надеялся, что ему это удастся.

* * *

Кедрин покидал Высокую Крепость. Туча, последние несколько дней висевшая над Лозинами, расползалась, словно разодранная острыми вершинами, и свинцовые клочья, меняя очертания, плыли над самым ущельем. Солнце то скрывалось за ними, то показывалось снова, и тогда начищенные кольчуги воинов, составлявших эскорт принца, ярко вспыхивали. Все десять тамурцев были в полном боевом вооружении. Свирепый ветер, проносясь по каньону Идре, трепал голубые вымпелы на древках копьев.

Кедрин ехал во главе отряда. Каштановые волосы выбивались из-под темно-синей повязки и падали на лицо. Под руководством Браннока Бедир подобрал ему одеяние — как обычно, из кожи, но более подобающее случаю. Черные штаны показывались из-под кольчужных поножей, когда Кедрин сжимал колени, направляя своего скакуна. Этот боевой конь, тяжелый, но послушный, был подарком Ярла. Мягкая черная куртка не стесняла движений, поверх нее развевалась серебристо-серая туника, украшенная эмблемой Тамура — кулак в сияющем белом круге. На поясе висел кинжал, а меч был приторочен к седлу, рукоять перевязана голубой лентой в знак мирных намерений.

Тепшен Лал ехал слева от Кедрина, а Браннок — справа, их колени почти касались крупа кешского скакуна. Их кони то и дело мягко, но решительно теснили кешского скакуна, не давая ему свернуть ни вправо, ни влево. Кожаная одежда кьо была под цвет пасмурного неба. Уроженец востока предпочитал обходиться без доспехов и ограничился легким нагрудником с эмблемой Тамура и полушлемом. Тамурский шлем с металлическими пластинами, закрывающими щеки, совершенно не вязался с его обликом. Умащенная косичка хлопала по спине, как бич. Меч висел у него за спиной — это означало, что кьо готов к бою, — но на рукояти, как и у Кедрина, красовалась голубая лента. Браннок остался верен своему наряду из коричневых и зеленых кожаных лоскутов, похожему на лес в разгар лета. Ветер играл его многочисленными косичками, и ракушки тихо позвякивали, а перышки, как всегда украшавшие его прическу, были красного и белого цвета и связаны небольшими пучками. «Перья мира» означали, что намерения полукровки не только являются мирными, но и всегда были таковыми. Еще один пучок перьев качался над его левым плечом, привязанный к рукояти кешской сабли, а в правой руке полукровка держал шест, украшенный целым веером.

Кедрин ехал молча, прислушиваясь к грохоту реки и к перестуку подков по каменистой тропе. В прошлый раз он мчался по этой дороге отчаянным галопом, а в левом плече горела рана от заколдованной стрелы. Тогда он почти ничего не замечал вокруг: перед глазами возникали лишь туманные видения, порожденные лихорадкой и магией. Доведется ли ему когда-нибудь увидеть эту дорогу, ведущую в страну бескрайних лесов? Юноша сжал зубы. Печалиться было некогда. Он обратился с молитвой к Госпоже, чтобы Она наставила его и наделила красноречием… хотя, по правде говоря, был бы удивлен, скажи ему кто-то, что его молитва услышана.

Кедрин надеялся, что его вновь посетит озарение. Тогда перед ним словно открылся путь, которым ему надлежало следовать, и слова сами сходили с его языка. Но с тех пор так ничего и не произошло. Он покидал стены Высокой Крепости, терзаясь мрачными сомнениями. Сможет ли он достойно выполнить задачу, которую на себя возложил? Но выхода не было. Как говорит Тепшен, если вышел в путь — пройди его до конца. Эта мысль придала ему решимости. По крайней мере, он сможет, наконец, отправиться в Эстреван. И, может быть… может быть, Уинетт согласится сопровождать его.