Узревший Слово - [6]

Выпив стакан апельсинового сока (завтрак предстоит после занятий со шпагой), Свет надел костюм для фехтования и без нескольких минут восемь спустился в тренировочное поприще.

Честно говоря, эти занятия отнимали немало драгоценного времени, но, во-первых, позволяли сохранять физическую силу и здоровье, а во-вторых (и в-главных), ведь надо же каким-то образом снимать с души накапливающуюся злобу. Мужи-волшебники чаще всего занимались с этой целью спортивными единоборствами, у чародеев же для разрядки было принято брать в руки шпагу.

Кандидат в новые тренеры уже ждал Света в поприще. Прежний мастер седмицу назад преставился от апоплексии, и сегодняшняя встреча была первой, а потому интересной вдвойне. Берендей, отыскавший тренера по своим экономским каналам, сразу доложил хозяину, что претендент по происхождению из германцев. Предки его жили в Словении уже более трех веков, и в каждом поколении один из представителей рода обязательно избирал своей стезей преподавание искусства драки с применением холодного оружия. Гостомысл Хакенберг (так звали претендента) имел обширную практику среди дворянства, но с волшебником, по словам эконома, сталкивался впервые.

— Здравы будьте, чародей!

— Доброе утро, мастер!

Встали в позицию. Салютуя друг другу, подняли шпаги подвысь. Приглядываясь к сопернику, сделали несколько выпадов. Особенно энергичны и стремительны у германца были флеши, и после десятиминутного боя Свет убедился, что новый тренер его вполне устраивает. Стопы у Хакенберга были развернуты практически на сто восемьдесят градусов, передвигался он по поприщу мягко, как кошка, в движениях чувствовалась хорошая квалификация, и в последующие четверть часа германец нанес Свету вдвое больше уколов, чем получил в ответ. Наконец повеселевший Свет запросил пощады.

— Вы меня устраиваете, мастер. Об оплате договоритесь с моим экономом. Я дам ему распоряжения.

Хакенберг улыбнулся:

— Благодарю вас, чародей. — Он вытер со лба пот. — Скажите, буде мой вопрос не покажется вам невежливым, сколько вам лет?

— Сорок один.

— Для своего возраста вы удивительно подвижны, да и реакция — будьте здоровы!.. Или все дело в волшебстве?

— Что вы, мастер! — Свет взял полотенце и тоже принялся вытирать с лица пот. — В фехтовании волшебные приемы — не подмога. Ведь фехтование, как и всякое единоборство, связано с агрессией, а Дневное волшебство и агрессивность несовместимы. Вот если бы я был Ночным колдуном, тогда — да. Тогда бы вам пришлось опасаться волшебства… Но Ночные колдуны недолго остаются колдунами.

Хакенберг покивал:

— Да, я слышал об этом…

— Конечно, ведь мы не скрываем этих сведений от простых людей. Добрый человек должен быть полностью уверен: Дневной волшебник ввек не причинит ему зла. Это одна из фундаментальных аксиом, на которых держится современное общество. — Свет бросил полотенце на вешалку и дернул сигнальный шнурок. — Однако теперь я должен вас покинуть. — Он кивнул в сторону вошедшего слуги. — Вам покажут, где душ. Жду вас в шестерницу, в этот же час.

Свет поднялся наверх и снова принял душ, на этот раз теплый. Когда он спустился в трапезную, завтрак уже ждал на столе: чародей не любил слишком горячей пищи, трапеза — не баня. Касьян, повар, не сдавал позиций и с похмелья — все было вкусно. Прислуживала сегодня за столом Забава, и ее выходки приходилось терпеть. Впрочем, настроения Свету она испортить не могла. К тому же, он прекрасно понимал, что за вечерней трапезой уже ей придется терпеть выходки хозяина.

Выпив обязательную утреннюю чашку кофе, Свет в прекрасном настроении поднялся в рабочий кабинет. Через минуту в дверь постучал Берендей: пришло время получать от хозяина распоряжения на наступивший день.

* * *

Из дому выехали без опоздания, и поэтому Петр, кучер, не гнал. Как обычно, под стук неторопких вагончиков конки перебрались через Волхов по Вечевому мосту. Эта дорога была длиннее, но Свет любил Вечевой с его замысловатыми решетками и торжественно выглядящими фонарями. Последний раз два враждебных веча встретились на этом мосту (вернее, на существовавшем в те времена) еще при Ярославе Мудром, сумевшем положить конец вольнице Новогородской республики и создавшем Великое княжество Словенское. Однако название моста прошло через века и уцелело.

Перебравшись на Кремлевскую сторону, повернули направо от Детинца и двинулись по набережной. Институт истории княжества находился ближе к окраине города, в Колмово, в районе порта. Переехали через оборонительный вал. Справа, на противоположном берегу, смотрелись в седой Волхов радующие глаз хоромины Торговой стороны, среди которых пребывал и дом самого Света. Набережные были полны разряженных молодиц, катающих в колясках своих орущих или посапывающих груднышей. По реке, приветствуя друг друга негромкими гудками, неторопливо ползли прогулочные пароходики — старинному-то городу сам Дажьбог велел получать доход от туризма. А для любителей совсем уж сугубой древности полоскались в волховской воде веслами и парусами на ветру разноцветные ушкуи — как во времена веча.

Свет думал о предстоящей Паломной седмице. Среди всегдашних сотен тысяч паломников, приезжающих поклониться Пантеону, наверняка найдется несколько десятков лазутчиков. И задача Дружины — помочь министерству безопасности выявить и выловить их. Лазутчики всегда были магами, и как правило работали с прикрытием, поскольку в ауре лазутчика не может не быть ярких красок агрессивности. Магов, осуществляющих прикрытие, распознать было гораздо труднее, ибо их ауры мало чем отличались от аур дюжинных людей. А кроме того, присутствие агрессивности в ауре — еще не доказательство того, что человек совершил или задумал преступление. Агрессивность вообще неотъемлемая часть личности мужчины. А потому малоквалифицированный щупач вполне может принять за мага-лазутчика любого сексуально озабоченного добропорядочного гражданина. Или даже не успевшего разрядиться собрата.