Узревший Слово - [43]

Он пригасил Зрение и начал сначала:

— Вы ведь знаете, наверное, в каком сложном международном положении живет наша страна?

Она снова подпрыгнула — похоже, он поражал ее сегодня раз за разом.

— Э-э-э… Я как-то не задумывалась об этом, чародей.

— А зря не задумывались!.. Впрочем, все верно — что вам до этого положения? Это только такие, как я, должны ломать голову над тем, чтобы все остальные словене жили в мире.

Вот тут, похоже, он попал в точку. В ней родились беспокойство за него и желание хоть как-то облегчить ему столь многотрудную жизнь. Надо было ковать железо, пока горячо.

— Видите ли, Забава, в чем дело… Наша гостья не обычная гостья. Вполне возможно, что она является врагом нашей с вами страны. Она утверждает, будто потеряла память, но может статься, попросту лжет. Я, как вы знаете, слишком занят, чтобы заниматься ею вплотную. К тому же, это дело длительное, а времени нет. Да если еще учесть, что со мной она держится настороже… Вам же будет гораздо проще сблизиться с нею — ведь вы женщина. И за обычными житейскими разговорами легко можете понять, в самом ли деле она потеряла память или лишь прикидывается. — Он замолк, ожидая ответа.

Ответила она не сразу. Нахмурила брови, выпятила нижнюю губку, перебрала на коленях складки верхней юбки. И наконец сказала:

— Неужели вам не хочется поговорить с очень красной женщиной самому?

Свет чуть не ляпнул, что красные женщины его совершенно не интересуют. Как и некрасные… Но кое-какой опыт в разговорах с собственной служанкой был им уже приобретен. Поэтому он возмутился:

— С чего вы решили, что она очень красна? Я, например, так не считаю. По-моему, вы будете покраснее.

Выстрел оказался метким: она аж зарделась от удовольствия. А Свет сделал для себя вывод, что обычным женщинам надо говорить не то, что думаете, а то, что им хочется услышать. Тогда с ними вполне можно ладить.

И действительно, лицо Забавы засветилось улыбкой.

— Что ж, я могу попробовать… Я попробую, чародей. Думаю, проще всего это будет, если вы сделаете меня на время горничной этой женщины. Тогда у нас с нею окажется очень много времени для разговоров.

— Только нам с вами сразу надо договориться об одной вещи. О содержании ваших с нею бесед не должен знать никто посторонний. Ни дядя Берендей, ни тетя Стася, ни другие люди…

— Никто?!

— Ни один человек!

В том, как она произнесла слово «никто», явно зазвучало сомнение. Да и глаза она опустила. И вот тут Свет вдруг понял, что она хотела бы услышать еще.

— О содержании ваших бесед знать должен один я. Каждый вечер мы будем с вами встречаться, и вы будете рассказывать мне, как прошел день.

Это наверняка оказалось то, о чем она не могла и мечтать, потому что глаза ее тут же засияли, и она сказала звенящим от радости голосом:

— Я согласна! Я очень постараюсь!

— Вот и хорошо. — Свет старательно расслабил лицо, но на липовую улыбку духу не хватило. Впрочем, Забава и без его улыбки вылетела из кабинета сама не своя от свалившегося на нее счастья.

Свет с удовольствием потянулся в кресле, встал, подошел к окну. Внизу, на набережной, парами-тройками совершали утренний моцион новогородские женщины. Каждая катила перед собой детскую коляску со спящим под пологом дитем.

Гуляйте-гуляйте, подумал Свет. Оказывается, с вами вполне можно иметь дело.

Он еще немного посмотрел на прогуливающихся вдоль волховских вод мамаш и вернулся к столу: надо было просмотреть переданную ему вчера на рецензию работу одного из сотрудников академика Рощи. Работа была посвящена периоду, охватывающему конец шестьдесят восьмого века, — время избавления Киевской Руси от ордынских захватчиков, — и весьма Света интересовала.

Однако поработать не удалось. Не прочитав и двух страниц, он почувствовал пульсацию, исходящую от волшебного зеркала.

В доме у Света имелось три волшебных зеркала. Тем, которое размещалось внизу, в зеркальной, пользовались все домашние, и оно требовало для инициации присутствия дежурного колдуна и потому использовалось только днем. Два других — в кабинете чародея и в его спальне — были настроены на самого Света. С помощью этих зеркал с ним могли связаться в любое время, но исключительно по важным государственным вопросам.

Поэтому пришлось отвлечься от событий конца шестьдесят восьмого века и вернуться к заботам начала семьдесят шестого.

Едва он сотворил заклинание, зеркало осветилось. В нем появилась встревоженная физиономия Буни Лаптя.

— Добрый день, брате! Извините, что помешал, но дело архиважное.

— Слушаю вас, брате.

— Вчера поздно вечером найден труп академика Барсука.

О боги, подумал Свет. И суток не прошло!

— Как это случилось?

— Странная история. Труп был обнаружен кучером академика сразу опосля возвращения из института. В карете… Удар ножом в сердце. — Буня выглядел очень усталым, даже слегка изможденным. — Кучер вызвал стражу. Те немедля подключили нас. Сыскники работали чуть ли не до утра.

— Сыскники-волшебники? — спросил Свет.

— Разумеется! Теперь они собираются организовать магическое проявление. Хотелось бы, чтобы и вы присутствовали. Ваш Талант поможет им избежать ошибки.

Свет непроизвольно поморщился, поняв, что от этого дела ему удрать не удастся никоим образом. Если потребуется, Путята Утренник тут же подключит Кудесника. Впрочем, Кудесник давно уже сказал Свету, что с его уровнем Таланта ему бы с самого начала стоило работать в министерстве безопасности. А поскольку заниматься в первую очередь безопасностью страны чародей Сморода не пожелал, пусть смирится с тем, что, несмотря на любые успехи в науке, его все равно будут систематически привлекать к самым серьезным делам…