Узревший Слово - [13]

— Вот именно! — воскликнул Репня и снова замолчал.

Свету надоели эти многозначительные паузы.

— Ладно, — сказал он. — Где она у вас? Отправьте ее в министерство безопасности. Там я с нею и познакомлюсь. А через нее и на партнера-лазутчика выйдем.

И тут Бондарь все-таки не выдержал:

— Вы глупец, Сморода! Нешто вам не приходит в голову другое объяснение для этой странности?!

— Что вы имеете в виду?

— Что я имею в виду! — Репня вскочил и пробежался по кабинету, взмахивая руками, аки ворон крыльями. — Я имею в виду, что обнаружил вторую мать Ясну!

Свет хотел покрутить перстом у виска, но в разговоре с Репней Бондарем подобные жесты были не лучшей репликой. К тому же, если теория волшебства уже один раз была нарушена, почему не может быть второго?

— Так где она у вас? — повторил Свет и направился к двери.

Репня не ошибся и на этот раз: у девицы и в самом деле оказалась аура волшебницы. Свет почувствовал ее даже сквозь стену. А чтобы открыть дверь, пришлось послать за стражником — ограничиться охранным заклятьем, с такой-то пленницей, было бы верхом легкомыслия, и девицу посадили под добротный навесной замок, изготовленный из прочной стали и требующий наличия у желающих пообщаться с задержанной реального ключа. Стражник явился быстро, отпер замок, открыл дверь.

— Оставайтесь оба в коридоре, — сказал Свет.

Стражник щелкнул каблуками, Репня Бондарь скривил физиономию, куснул нижнюю губу, но промолчал. Свет обновил С-заклинание, шагнул в темницу.

И чуть не ослеп. Пришлось тут же сотворить новое заклинание, ослабляющее Зрение. Пылающая аура притухла, и он смог рассмотреть пленницу.

Девица сидела с ногами на лежанке и без интереса смотрела на нежданного гостя. Волосы цвета спелой пшеницы, карие глаза, одета в обычное рубище, в ауре преобладают фиолетовые цвета, но угрозы не ощущается. И никаких особых примет.

— Здравы будьте, девица!

Пленница спустила с лежанки ноги, но не встала.

— Будьте и вы здравы, дяденька!

Сказала и улыбнулась. Свет нахмурился: ему показалось, что в ответном приветствии прозвучала малая толика издевки. А может, и вправду показалось.

— Как вас величают, сударыня?

— Вера.

— Хорошее имя… А где вы живете?

— Не знаю, дяденька, не помню.

Она снова улыбнулась, на этот раз растерянно и как-то странно: словно не верила, что происходящее является реальностью.

— Не величайте меня, Вера, дяденькой, величайте чародеем.

В ее глазах вспыхнуло удивление, вспыхнуло и тут же потухло, будто задернули в окне занавеску.

— Хорошо, чародей.

Улыбка ее угасла, в ауре усилились фиолетовые цвета.

— Значит, где вы живете, не помните… А что вы помните?

Девица пожала раменами и подняла глаза к свежепобеленному потолку. Взгляд карих глаз затуманился.

Свет ждал.

— Дорога… — медленно произнесла девица. — Люди… Дали мне эту одежду… Позвали с собой…

— Дали вам одежду? Стало быть, вы были не одеты?

Девица снова задумалась. Потом с усилием сказала:

— Не знаю… Не помню. Все как в тумане…

— А что это были за люди?

Последовала новая пауза.

— Мужчина, высокий… Лица не помню. А с ним, кажется, женщина… — Девица помотала головой. — Нет, не помню!

— Шпейс е сканд?

— Что?

Свет повторил заданный по-варяжски вопрос.

— Не понимаю, — сказала девица. И похоже, не солгала: никаких изменений в ауре не произошло. Впрочем, так же себя должна вести и наведенная аура.

Свет сделал два шага в сторону паломницы. Она вдруг съежилась. Свет сделал еще шаг. И тогда девица быстро вскочила с лежанки, стащила через голову свой мешок и застыла перед Светом, опустив голову. А Свет обнаружил, что особые приметы у задержанной все-таки есть. Молочно-белые перси девицы явно не знали прикосновения солнечных лучей. Такой же белизной сверкала полоска кожи на стегнах и вокруг треугольничка пшеничных волос на лобке.

И вот тут аура девицы изменилась: в ней появились розовые цвета. Девица подняла голову, обнаружила, что ее прелести гостя не интересуют, поняла — любить ее не собираются. Взгляд ее тут же сделался дерзким и наглым. И тогда, неожиданно для себя самого, Свет повернулся к ней спиной и вышел из темницы.

Репня со стражником ждали в коридоре.

— Ну что? — сказал Репня.

— Пока она пусть остается здесь. — Свет задумчиво потер подбородок. — Решение будет сообщено позднее.

Репня кивнул. А Свету вдруг показалось, что та, которая осталась за запираемыми стражником дверями, пытается проникнуть в его желания. Он словно видел, как она натягивает на молочно-белые свои перси мешок, как силится вникнуть в невнятный говор, раздающийся в коридоре. И в нем зрела уверенность, что она с удовольствием вспоминает, как он разглядывал ее обнаженное тело. Вот только причина этого удовольствия была ему непонятна.

Покидая здание Временной медицинской комиссии, он оглянулся.

Репня Бондарь смотрел ему вслед, и физиономия щупача цвела ехидной улыбкой.

* * *

Верховный Волхв понимал, сколь заняты сейчас волшебники. Поэтому проповедь его оказалась короткой, и служба продолжалась не более получаса.

На ступеньках храма к Свету подошел Буня Лапоть, сверкнул лысиной.

— Брате чародей! Мне бы хотелось с вами поговорить. Прошу в мой экипаж.

Свет отдал приказ Петру, чтобы тот пристроился к карете министерства безопасности, и последовал за Лаптем. Буня сотворил экранирующее заклинание, после чего сказал: