Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [96]

Несмотря на распространенное подспудно-враждебное отношение к себе, евреи тем не менее получили некоторое общественное признание среди более толерантных немцев. Многие из них считали, что евреи способствуют развитию немецкой культуры, науки и медицины, и это благосклонное отношение, подпитываемое провозглашенными политическими платформами более либеральных политических партий, привлекало в них непропорционально большое количество евреев. А такие политические партии, в свою очередь, подверглись критике со стороны оппонентов за отстаивание равных прав для евреев.

Люди от природы более восприимчивы к теориям заговора в периоды общественных недугов. Представление о вероломном еврее, ранее не очень активно циркулировавшее в обществе, стало значительно более заметным после Первой мировой войны. Запущенное в массы и многократно усиленное политическими лидерами и средствами массовой информации, постоянно повторяемое и используемое в разговорах, это представление привело к быстрому росту антисемитских настроений, которые зародились столетиями ранее. Демонический образ еврея как центрального элемента в процессе обработки информации в головах у немцев давал простое и понятное объяснение переживаемым неурядицам. Неблагоприятные события воспринимались как результаты еврейских заговоров. Враждебные дипломатические демарши Англии и Франции рассматривались как действия еврейских политических фигур, экономические кризисы – как манипуляции еврейских банкиров, а влияние Советского Союза – как происки евреев-большевиков.

Потребность сохранить лицо при объяснении унижений, претерпеваемых Германией, удовлетворялась тем, что все бедствия приписывали козням евреев. Их обвиняли в саботаже внутри Германии во время войны («удар ножом в спину»), в сговоре с союзниками и усугублении экономических трудностей после войны. Но прежде всего их главная вина и ответственность заключалась в организации подъема коммунистического движения и создании слабой, импотентной Веймарской республики. Страх перед красными, возникший с появлением Коммунистической партии и недолгой революцией в Баварии, лишь усилил отталкивающий характер несущего опасность еврея, который угрожал фундаментальным институтам и ценностям немецкого народа[191].

С приходом нацизма негативный образ евреев стал еще более омерзительно-отталкивающим – уже в рамках государственной политики. Уроки расовой гигиены и биологии в начальной и средней школе 1930-х годов были направлены на «научно-обоснованную» демонстрацию врожденной дефективности евреев, как и других маргинальных групп населения. В учебниках евреи сравнивались с болезнью; нацистские агитационные плакаты приравнивали их к тифу и другим опасным болезням, а также к смерти. Зацикленность на болезнях восходит к средневековью, когда евреи считались агентами «черной смерти» (чумы). Метафорические зрительные образы вредителя-грызуна, змеи и микроба нацисты в своих агитках «овеществляли» в виде мерзкого, отвратительного и больного еврея.

Роберт Джей Лифтон описывает «образы болезни и чистоты» и «смертельного яда», которые представляются угрожающими немецкой культуре[192]. Картина зараженных болезнетворными микробами, полных яда еврейских тел не только отрицала их человеческую природу, но и подтверждала необходимость уничтожения. Джеймс Гласс предположил, что искаженный болезнями зрительный образ должен был производить на немцев отталкивающее впечатление и вызывать реакцию отторжения, зарождать в них фобию, если не паранойю[193]. Такое изображение еврея привело к представлению о нем как об абсолютном зле, решение проблемы которого по необходимости тоже абсолютное – полное уничтожение. Как заявил Гиммлер, «уничтожая микроб, мы показываем, что не хотим, в конце концов, заразиться этим микробом и умереть от него»[194].

Создание дьявольского образа

Смертоносный образ стигматизированной группы обычно возникает в контексте преступной идеологии и национальной самооценки. Доктрины, легенды, воспоминания переплетены с представлениями об имевших место в прошлом несправедливостях и неприятеле – в настоящее время, а это все, как правило, служит для однозначного указания как на внутренних, так и на внешних врагов. В нашу эпоху националистическая немецкая идеология вылилась в доктрину расовой чистоты, коллективное представление о силе и превосходстве своей нации, во взгляд на силы и возможности всех других народов как на основу для плетущихся против нее, нации, заговоров. В соответствии с нацистской пропагандой арийская раса должна была видеть в «чуждых» для немецкого общества элементах своего рода гниль, которую следует выжигать каленым железом. Нацистская идеология открыто провозглашала евреев, цыган, гомосексуалистов и людей с психическими отклонениями подрывными силами, разлагающими арийскую расу. Евреи рассматривались как особо опасная угроза, так как считалось, что именно они создали современный капитализм – с целью разрушать государство сверху, и большевизм – чтобы размывать его основы снизу. Противоречие между тем, как немцы видели самих себя в настоящем, и тем, кем – как считалось – они были в прошлом, разжигало в них решимость вернуть потерянный рай. Для этого требовалось ликвидировать внутреннего врага и нанести поражение врагу внешнему; экспансионистская идеология была тесно связана со страхами о вероломстве других держав.